Я нахожу счастье в своём одиночестве, — к чему же менять свою свободу, если хотите, эгоистическую, на жизнь рабыни? Брак — таинство, в котором мы приобщается только к огорчениям.

Посеяв всюду проклятия, взамен вы обретете ненависть.

Мы научились прижигать язвы, но мы ещё не умеем успокаивать боль, причиняемую одной-единственной фразой.

Пожелав приблизиться к природе, он, вероятно, и не подумал о том, сколь откровенны естественные чувства.

Всякое самоубийство — это возвышенная поэма меланхолии.

Разумеется, я был слишком наивен для того искусственного общества, где люди живут напоказ, выражают свои мысли условными фразами или же словами, продиктованными модой.

Здесь, на земле, ничто не осуществляется полностью, кроме несчастья.

Человек не бывает вполне несчастным, раз он суеверен. Суеверие часто не что иное, как надежда.

Кто отправляется в погоню за счастьем, не должен обременять себя багажом!

Ты трудишься? Ну, так ты никогда ничего не добьёшься. Я мастер на все руки, но ни на что не годен, лентяй из лентяев, а всё-таки добьюсь всего! Я пролезаю, толкаюсь – мне уступают дорогу, я хвастаю – мне верят, я делаю долги – их платят!

Человек — шут, танцующий над пропастью!

Все истинно — и все ложно!

Истинная страсть выражается в воплях, во вздохах, несносных для ушей человека холодного.

Надо быть очень несчастным, чтобы возбудить жалость, очень слабым, чтобы вызвать симпатию, очень мрачным с виду, чтобы дрогнули сердца...

Конечно, худой мир лучше доброй ссоры и обходится куда дешевле.

Но равноценна ли книга мечу, а рассуждение — действию? Вот в чем вопрос.