Пер Лагерквист. Сивилла

Дети иногда чувствуют одиночество, даже когда они окружены любовью, но близкие об этом не догадываются.

В кого бог однажды вселил свой дух, того он не бросит, в том он останется жить, хоть бы и проклятием.

От горя человек не становится добрей. Коли я страдаю, отчего другой не должен страдать!

Злоба, она, как любовь, понятна без слов.

Ничто не становится так чуждо человеку, как мир его детства, оставленный им насовсем.

Вот так черпаем мы познания, принимаемые нами за истину, у тех, кому мы, по сути дела, менее всего доверяем, так мы, сами того не сознавая, руководимся в жизни тем, что нам более всего отвратительно.

— Я не знаю, кто он, бог. Как же мне ненавидеть его? Или любить? Нет, я, пожалуй, не могу сказать ни что я ненавижу его, ни что люблю.
Если подумать, такие слова, кажется мне, лишены смысла, когда говоришь о нем. Он не таков, как мы, и мы никогда его не поймём. Он непостижим, неисповедим. Он бог.
И насколько я разумею, он и зол и вместе добр, он и свет и тьма, и полное бессмыслие и глубокий смысл, которого мы не можем доискаться, но и никогда не перестанем искать. Загадка, существующая не для того, чтобы быть разгаданной, но для того, чтобы существовать. Всегда для нас существовать. Всегда нас тревожить.