Женщина создана не для мужчины, она существует для себя самой, следовательно, она распоряжается собой по собственному усмотрению.

Как выражается один из персонажей Сартра, я не развлекаюсь, а «отвлекаюсь».

Нет, я знаю, они меня обожают, да и я их тоже, но быть предметом обожания невыносимо.

Pазве можно убедить людей, когда ты их раздражаешь?

Усталость, в сущности, нередко своего рода пассивное сопротивление все возрастающему бремени ответственности.

— Он вас, можно сказать, пригрел у себя на груди, а вы воспользовались этим, чтобы его ужалить.
— Ужалить-то я его действительно ужалил, — сказал Дельмон, — но, с другой стороны, грудь его была не слишком уж горяча.

Есть — это, в сущности, одерживать победу: на пищу бросаешься, ее берешь силой, поглощаешь.

Подавлять студенческое движение — значит загонять болезнь внутрь, вместо того чтобы взглянуть правде в лицо.

Между годом, когда землю перестают обрабатывать и годом, когда она начинает «застраиваться», ее поражает обычно долгая и коварная болезнь запустения. Земля, заброшенная человеком, никем и ничем не занятая, превращается в нечто отвратительное — в пустырь.

Kак все поверхностные люди, она просто влюблена в слово «глубина». И зануда, вдобавок: я, я, я, ни грана юмора. Любопытно, что у девочек, страдающих гипертрофией «я», это «я» редко заслуживает внимания.

Законодатели моды в общаге не брились, не мылись, надевали грязные свитера прямо на голое тело. Опрятные ребята вроде Менестреля были чуть ли не на подозрении, как носители буржуазного и контрреволюционного духа. Забавно, что такие простые вещи, как вода и мыло, возводятся в ранг жизненной философии.

— У него умный вид, — сказала она, не отрывая глаз от Менестреля.
— Не умный, а смышленый, — сказал Жоме.
Она подняла брови.
— Какая разница?
— Для меня ум — это нечто всеобъемлющее, подразумевающее зрелость.

В сущности, с интеллигентами так же не стоит спорить, как с Моктаром. Моктар тебя просто не слушает. А интеллигенты, они слушают, но когда ты выскажешься, всегда выходит, что не это важно.

Чтобы существовать, каждый организм нуждается в правилах, будь то писаные законы или просто обычаи. Куда мы придем, если будем постоянно ставить все под сомнение? Не можем же мы существовать в состоянии непрерывного протеста. Это было бы смерти подобно.