Рубен Давид Гонсалес Гальего. Белое на черном

Как всегда в жизни, белая полоса сменяется черной, на смену удаче приходят разочарования. Все меняется, все должно меняться. Так должно быть, так заведено.

Черный — цвет внутреннего мира закрытых век.

Если хочешь что — нибудь понять, нужно спрашивать у людей или у книг. Книги — тоже люди. Как и люди, книги могут помочь, как и люди, книги врут.

Никогда. Страшное слово. Самое страшное из всех слов человеческой речи. Никогда. Слово это сравнимо только со словом «смерть». Смерть — одно большое «никогда». Вечное «никогда», смерть отметает все надежды и возможности. Никаких «может быть» или «а если?». Никогда.

Творчество — одна из возможностей сохранить себя как личность.

Медленно умирать, проклиная свою никчемную жизнь, изводя себя и близких бесконечными жалобами на неудачную судьбу — удел слабых.

Я слушал и верил всему миру, как верят правде дети, а может быть, только дети. Взрослые, зачастую, уже не могут верить ни во что.

Просить помощи у других – самая страшная и неприятная вещь в жизни.

Если у тебя есть пара сильных рук и острая шпага, о красоте можно поспорить. Шпага — неплохой аргумент.

От бессилия и отчаяния люди черствеют, души их покрываются непробиваемыми панцирями.

Я — герой. Быть героем легко. Если у тебя нет рук или ног — ты герой или покойник. Если у тебя нет родителей — надейся на свои руки и ноги. И будь героем. Если у тебя нет ни рук, ни ног, а ты к тому же ухитрился появится на свет сиротой, — все. Ты обречен быть героем до конца своих дней. Или сдохнуть. Я герой. У меня просто нет другого выхода.

В том, детском, мире грань между добром и злом казалась отчетливой и простой.

... противнику надо оставлять пути к отступлению.

Я не курю. Что я, дурак, травить себя, да еще за это деньги платить?

Можно сказать, что главное в человеке голова. Можно и не говорить. И так ясно, что голова без рук выжить не сможет. Не важно, свои это руки или чужие.