Веди себя нормально, сказала девчушка Руссо.
И Эли попытался снова. Начал с нуля. Имитация получилась неидеальная, но прогресс все равно был. Дети в новом доме все равно его обзывали, но характеристики изменились.
Уже не тихоня, робкий или странный, а непонятный, любопытный, настойчивый.
Вскоре появилась другая семья и еще один шанс.
Еще одна возможность узнать, изменить, скорректировать аспекты поведения.
Эли проверял свою игру на семьях, словно актер на публике, и использовал их отклик, мгновенную, постоянную обратную связь, чтобы отшлифовать свое представление.
Постепенно на смену непонятному, любопытному, настойчивому пришли очаровательный, сосредоточенный, умный.
И снова перемена.
Новая машина увезла Эли прочь, но в этот раз не сбросила его на попечение очередного прихожанина.
Нет, теперь Эли попал к родне.

Он не хотел этого делать. Инстинкт самосохранения орал: «Нет!» Он не знал, о чем думал Виктор и на сколько шагов вперед он думал. В представлении Дома Вейл вел себя так, будто мир был одной большой игрой в шахматы. Стучите по людям и говорите: «Вы пешка, вы рыцарь, вы ладья».
Эта мысль слегка бесила Дома, но в армии он научился не задавать вопросов. Доверять приказам по мере их поступления, зная, что он не видит всю картину. Война нуждалась в людях, как в долгосрочной перспективе, так и в краткосрочной.
Виктор был из первых.
Доминик из вторых.
Это не делало его пешкой.
Это делало его хорошим солдатом.