Ещё одна смешная вещь — смешные недоразумения. Они досаждают, но всё равно вызывают смех. Как и многое в жизни, полагаю, или даже как сама жизнь.
Взрослые... думают, что уже знают все. Они вырастают и вместо того, чтобы расширять кругозор, решают, во что им верить, а во что не верить. В подобных вещах невозможно сделать выбор: вы либо верите, либо нет. Вот почему взрослые медленнее учатся. Они более циничны, они теряют веру и хотят знать только то, что может пригодиться в повседневном существовании. Их не интересуют бесполезные вещи. Но... Именно эти лишние, бесполезные вещи и делают жизнь жизнью.
Люди используют только десять процентов своих способностей, и вы не поверите, узнав, какими еще возможностями обладаете. Существует масса чудесных вещей, которые можно увидеть, если хорошенько присмотреться. Жизнь в чем-то похожа на картину. На очень странную абстрактную картину. Можно смотреть на нее и думать, что это просто расплывшееся пятно. Можно так и прожить всю жизнь, думая, что это просто расплывшееся пятно. Но если хорошенько вглядеться, то все-таки можно увидеть, что там изображено. Если сконцентрироваться и использовать воображение, жизнь может стать для вас чем-то гораздо большим. На этой картине может, например, оказаться море, небо, люди, здания, сидящие на цветах бабочки — все, что угодно, а вовсе не расплывшееся пятно, как вам когда-то представлялось.
Можно много общаться с людьми, разговаривать с ними о важном, но не затрагивать ничего слишком личного. Понимаете, существует некая граница, как бы невидимое поле вокруг человека, и точно знаешь, что не надо туда заходить, не надо переступать черту.
Эту песню сочинил я. Эндрю Ллойд Вебер, можешь мне завидовать.
— Сколько тебе лет? — Он взглянул на меня с подозрением. — Ты выглядишь, как будто тебе столько же лет, сколько моей тете. — Он нахмурился. — А тетя не любит играть с пожарной машиной.
Я пожал плечами:
— Ну, тогда твоя тетя — скучный старый йынчукс.
— Иынчукс! — радостно вскричал Люк. — Что такое «йынчукс»?
— Тот, кто скучный, — ответил я, морща нос и произнося это слово так, словно речь шла о болезни. Мне нравилось произносить слова задом наперед, как будто я изобретал свой собственный язык.
— Скучный, — повторил за мной Люк и тоже наморщил нос. — Фу-у-у!
Дело ведь в имидже, верно? Когда кумира никто не видит, он может вести себя как угодно, хоть носить женское белье и устраивать оргии. Главное — что происходит на сцене, верно?
Со слезами на глазах я стоял у задней стены детской комнаты в новой гостинице. В горле у меня застрял огромный ком, и мне казалось, что я никогда больше не смогу говорить. Я все рассматривал и рассматривал стены — своеобразный фотоальбом всего, что мы делали с Элизабет и Люком за последние несколько месяцев. Как будто кто-то сидел вдалеке и рисовал нас.
Если вы доверяете семечку нести по ветру ваши желания, то вам стоит точно знать, откуда оно взялось и куда отправится дальше.
- 1
- 2