Смотреть на тебя может любой. Но очень редко встречаешь человека, который видит тот же мир, что и ты.
Ты считаешь себя художником, но ты — холст.
Смотреть на тебя может любой. Но очень редко встречаешь человека, что видит тот же мир, что и ты.
Все считают себя героями собственного эпоса, но в реальности мы — практически идентичные организмы, который образовали колонию в просторном помещении без окон, пропахшем моющей жидкостью и жиром.
Я отлично умела быть ребенком, но совсем не справлялась с ролью того, кем стала сейчас.
Я не обращаю внимания на тревоги. Волноваться — естественно. Жизнь сама по себе тревожна.
Может, я — просто ложь, которую нашептываю сама себе?
Он писал о мыслях именно так, как я их переживала — для меня это был не выбор, а судьба. Не каталог сознания, а нечто противоположное.
Не знаю. Ну вот, я сижу в столовой и начинаю думать о том, как во мне живут все эти штуки, они едят для меня еду, и я, типа, ими всеми являюсь, будто бы я не столько человек, сколько отвратительный пузырь, кишащий бактериями. И я не могу очиститься, понимаете? Потому что грязь пронизывает меня. То есть я не могу найти в глубине себя чистую, незапятнанную часть — ту часть, где должна находиться моя душа. Выходит, что души у меня, наверное, не больше, чем у бактерий.
Если таблетка меняет тебя, твою самую глубокую сущность... это же ненормально, правда? Кто решает, что я такое, — я сама или работники фабрики, выпускающей «Лексапро»? Во мне как будто живет демон, и я хочу его изгнать, однако сама идея сделать это посредством таблеток... Не знаю, она странная. Но я справляюсь и не раз пила лекарство, потому что ненавижу демона.
- 1
- 2