Первым шагом к становлению абсолютной системы является отказ от относительных понятий добра и зла.
Дети иногда чувствуют одиночество, даже когда они окружены любовью, но близкие об этом не догадываются.
От горя человек не становится добрей. Коли я страдаю, отчего другой не должен страдать!
Ничто не становится так чуждо человеку, как мир его детства, оставленный им насовсем.
— Я не знаю, кто он, бог. Как же мне ненавидеть его? Или любить? Нет, я, пожалуй, не могу сказать ни что я ненавижу его, ни что люблю.
Если подумать, такие слова, кажется мне, лишены смысла, когда говоришь о нем. Он не таков, как мы, и мы никогда его не поймём. Он непостижим, неисповедим. Он бог.
И насколько я разумею, он и зол и вместе добр, он и свет и тьма, и полное бессмыслие и глубокий смысл, которого мы не можем доискаться, но и никогда не перестанем искать. Загадка, существующая не для того, чтобы быть разгаданной, но для того, чтобы существовать. Всегда для нас существовать. Всегда нас тревожить.
Если бог есть, то всё позволено. Всё равно в конце всех простят.
Даже та мерзкая гусеница, обитавшая под его яблоней, однажды стала бабочкой. А он не стал никем.
За редким исключением жизнь передаётся как чёрная метка от одного неудачника к другому.
Вся беда мужчин в том, что их тестостерон и прочие гормоны, которые носятся по кровеносной системе, делают их слишком предсказуемыми.
Как я выгляжу? — спросила она, медленно поворачиваясь. Если женщина задает этот вопрос, значит ей уже известен ответ.