Счастье — штука такая: пока оно есть, ты его не замечаешь. Ну, то есть можно убеждать себя, что счастлив. Но на самом деле в это не верить. Думать о повседневной мелочевке, о работе или еще о чем. Только оглядываясь назад и сравнивая настоящее с тем, что было раньше, ты понимаешь, что такое счастье.
Всегда считала, что успех для репортера — это когда его угрожают убить. Лично я добилась невероятного успеха.
У меня есть всё, что может убить человека. Кроме суицидальной депрессии. Ее, к сожалению, не продашь и не купишь.
— И ты в одиночку справился с четырьмя здоровыми мужиками?
— А в этом не было надобности. Тогда о синтах знали еще очень мало — не то что теперь. Я им просто сказал, что у меня включился механизм самоуничтожения, и запищал так: «Бип-бип-бип...» Сложнее всего было не заржать, глядя, как они улепетывают без оглядки.
Слушай, мне патроны тратить жалко. Давай я тебе заплачу, а ты притворишься мёртвым.
Видишь ли, я был Ником Валентайном, у меня была его память, его страхи, все несбывшиеся надежды, а потом я узнал, что это все даже не мое. Добро, что мы творим — вот что наше, и ничье другое. И даже, если это единственное, что я когда-нибудь смогу считать своим, не Ника, не Института, а своим, тогда я смогу умереть счастливым.
— Вы не представляете, как я рад, что нам с вами наконец довелось поговорить. Я уже несколько дней пытаюсь с вами связаться.
— Может, я просто не хочу с вами разговаривать?
Весь мир рухнул. Разбился вдребезги. Мы должны сражаться за то, чтобы он стал лучше. Ну что, вы со мной?
У нас случилась небольшая размоловка. Им не понравилось моё хобби — коллекционирование их голов.