«Запах мамы»... Все забывает человек, только не это... Потому что это запах спокойствия, прибежища в беде. Запах, в котором растворяется оскорбительная горечь всего, что пережито мною в этот первый день самостоятельной жизни...

Сдерживаемые слёзы, как люди, запертые в доме на ключ, толкаются, ищут выхода: щиплют глаза, щекочут горло, даже отдаются иголочками в пальцах, которыми я судорожно цепляюсь за папину руку.

Человек должен любить стихи, если он — не верблюд и не корова...

Великий человек — это тот, кто делает великие дела. Но тот маленький человек, который трудится весело, на радость людям, — он тоже великий человек!

Люди отличаются друг от друга тем, какая пустота образуется после них. Один умрет — все равно что стул сломался: покупают новый. Другой умрет — никем его не заменишь, никогда не забудешь!

Есть две отвратительные поговорки: «Моя хата с краю!» и «Своя рубашка ближе к телу!» Если бы все думали так, человечество до сих пор жило бы в пещерах, одевалось в звериные шкуры и разговаривало ударами дубины!

...что на соломе помирать, что на бархате всё одно, удовольствие слабенькое...

Мне становится грустно. Я впервые понимаю, что не всякого человека, не всякую жизнь озаряет такая большая любовь... Бедная Поль! У неё, верно, этого не было... Грустно, когда в итоге всей жизни у человека есть только «моя семейства»: пальма в горшке и одноглазый попугайчик в клетке.