– А вы меня и вправду любите, Виктор Сергеевич?
– Вправду, Маша. А ты меня?
– А я, наверное, без вас жить не смогу.
Я усмехаюсь, пряча лицо в капюшон штормовки. Сможешь, Маша. И я смогу без тебя. Вопрос – как? Раны-то заживают, но потери не восстанавливаются.

Пусть что угодно, но только не любовь. Я хочу веры в мир и в то, что я делаю. Я хочу твёрдо стоять на ногах, не желать ничего более и не ждать неизбежного удара в спину.

Дай Бог мне никому не быть залогом его счастья. Дай Бог мне никого не иметь залогом своего счастья. И ещё, дай Бог мне любить людей и быть любимым ими. Иного примирения на земле я не вижу.

— Что, всё ещё любишь её?
— Вижу редко, а думаю часто...

Как-то вот получается, что слабых больше жалеешь, но меньше любишь. Жалость от доброты идет, а любовь… ну, как бы это сказать… так положено человеку. Любовь первее жалости. Жалеть, конечно, надо, но больше хочется любить. Вот мне в тебе нравится то, что тебя жалеть не надо.

Я боюсь за неё. Я чувствую себя реанимацией, искусственным дыханием, её запасным сердцем.

Любовь — не повод и не причина. Целью любви не может быть удовольствие, как целью веры не может быть награда. Я так думаю, Игорь, наслаждение может разве что сопутствовать любви, если оно не мешает ей.