Нет, я твоей любви, красавица, не верю,
Покуда не придешь, не постучишься в двери.
Я сеял семена, я взращивал любовь,
А с поля я собрал пока одни потери.
Ох, сердце! Я уже вступаю в вечер поздний.
Не мне ли знать, что ты – сосуд вражды и розни?
Когда наступит час небесного суда,
Припомню я тебе все каверзы и козни.
Ищу ответ. Я стал скитальцем – отчего?
Я стал давным-давно страдальцем – отчего?
Все снадобье для ран и горестей находят,
А я не шевельну и пальцем – отчего?
Из рук моих полу ты выдернула снова
И удалилась прочь, не обронив ни слова.
Не каешься? Ну что ж… Пойду схвачу полу,
Которая со мной не будет столь сурова.
Я, ищущий в тебе сомнениям ответ,
Безумней мотылька, летящего на свет.
Есть норы у зверей, у ползающих гадов,
А у меня для сна – и то приюта нет.
Подобно тигру, жизнь когтями тело рвет,
А ум и сердце взял в оковы небосвод,
О небосвод, молю, сними свои оковы,
Достаточен земной невыносимый гнет.
Да разве это жизнь, когда ночлега нет,
Когда не раздобыть лепешки на обед?
Есть голова, но в ней рассудок есть едва ли,
Коль телу голова приносит только вред.
О, если б у меня была одна беда,
Считал бы: светит мне счастливая звезда,
А будь у ложа врач, жена или подруга,
Не счел бы я бедой и ту беду тогда.
Богатства мира – прах, текучая вода.
Поскольку ты пришел на краткий миг сюда,
Приумножай стократ в своей душе печали,
Зачтутся лишь они в день Страшного суда.
Какой для мира прок от золота сквалыг?
Будь щедростью души и в нищете велик!
При жизни накопить достаточно на саван,
Одежду мертвецов – и нищих, и владык.
Будь львом или ослом, орлом или вороной,
Конец у всех один: земли сырое лоно.
Растянешься пластом и не стряхнешь с себя
Ни крысы, ни змеи, ни тли, ни скорпиона.
То сердце не поймет печали безысходной,
Которому взирать на радости угодно.
Я не виню тебя. Так исстари идет:
О тех, кто заточен, не думает свободный.
По кладбищу бродил вечернего порой,
Как вдруг услышал вздох под каменной плитой,
И череп так сказал источенному праху:
«Не стоит этот мир соломинки одной!»
Ни с кем не дружит рок. Ты року подневолен.
Он даже не вздохнет, терзает – и доволен,
А если и вздохнет, так только для того,
Чтоб погасить свечу у тех, кто обездолен.
По кладбищам бродил, и тем, что поскромнее,
И тем, где встретишь склеп иных палат пышнее.
Без савана нигде не видел бедняка
И в двух ни одного не видел богатея.
Не уподобься, друг, безмозглому глупцу,
На козни юных дев не жалуйся творцу.
Есть на неверье спрос и есть на благочестье,
Торгуй такой товар, какой тебе к лицу.