Не сытно едим ли? Не сладко ли пьем?
Иль песнями мы обедняли?
Зачем же о старой землянке поем,
которой в глаза не видали?

Не мы ли речисты, не мы ли умны,
красивы и ладно одеты?
Ведь мерзли не мы и терпели не мы.
И пулями мы не задеты.

И дрогнет мир. И пошатнется быт,
поставленный устойчиво, как плаха.
И мы шагнем в поля грядущих битв,
зайдясь — кто от восторга, кто от страха.

Только то, что не сбылось,
скучной Вечности примета -
не сгорает, дымом лета
не становится...

Безродные, галдя оравой всей,
но врозь — делясь по стаям или кастам,
скользили над поверхностью вещей,
неслыша, как под ноздреватым настом,
в берлоге, в мерзлоте, в густой ночи,
покоящей исчезнувшие страны,
Империя, погибшая почти,
скуля во сне, зализывала раны.