Счастье — это родные, горячие руки, которые никогда тебя не выпустят, не уронят, даже если перевернулся весь мир.

Не бояться смерти — ещё не значит хотеть умереть прямо сейчас.

Ушла. Совсем ушла, тихо закрыв за собой дверь. И света не стало. Ни света. Ни боли. Ни жизни. Ничего.

Потому что не было на свете ничего нормальнее, яснее и проще его любви, и вся та любовь была свет, и верность, и желание оберегать и заботиться. Просто быть рядом. Любоваться. Слушать. Следить восхищенными глазами. Злиться. Ссориться. Обожать. Засыпать, изо всех сил прижав к себе. Просыпаться вместе. Никому и никогда не отдавать.

Можно отказаться от чего угодно — если тебе на самом деле есть куда идти.

Для того, чтобы найти то, что искал всю жизнь, вполне достаточно просто заблудиться.

Я всегда мечтала просто жить, понимаешь? Это же самое интересное. Жить. Ехать. Останавливаться где хочешь. Снова ехать. Смотреть. Жить.

В мире не было, да и не могло быть одиноких людей. Были только не опознавшие своих и оттого вынужденные мыкаться с чужими.

Я мечтал читать.
Просто читать?
Да. Целыми днями. Всю жизнь. Хорошие книги. Сидеть у окна — и чтобы сад и солнце. И читать.

Неограниченно владеть тем, о чём мечтают все остальные, не только скучно, но и тяжело.

Книжки жили в доме везде, путались под ногами, забредали табунком в углы, сваливались на голову, иногда пугали, иногда злили. Как живые.

И это всё в ритме шагов, в промежутках между вдохами, в ужасном режиме выжженной каждодневной жизни.

Смешные круглые малышата, играющие на площадке, не были гарантией ни от одинокой старости, ни от смерти. Они были не пенсионный фонд, не многолетний пополняемый вклад с хорошими процентами. Просто дети — сами по себе, ни для чего.

... любить — не значит делать своим собственным. Любить можно и чужих, то есть — только чужих любить и следует, потому что так они становятся своими.

Когда твоя жена права всегда и во всем, с этим нельзя справиться. Вообще нельзя. Даже развестись невозможно. Все равно проиграешь.