... Поэтому лаик не может противопоставляться посвященным, — а только непосвященным, то есть тем, кто не в Церкви, кто не является членом народа Божьего. Церковь не знает этого противопоставления, так как она в Писании и в литургической своей жизни свидетельствует о всех, что они цари и священники Богу и Отцу. В Церкви не может быть мирян, житейских, мирских, так как Церковь не принадлежит этому эону и все вступившие в неё, получив залог Духа, пребывая в нашем веке, принадлежат будущему эону.

Ап. Павел говорил не о достоинстве или недостоинстве членов Церкви, как условии участия в Евхаристическом собрании, а о недостойном вкушении Евхаристических даров (1Кор.11;27)... Речь идет о тех, кто на трапезах не различал обычный хлеб от евхаристических даров. Ап. Павел имел в виду в первую очередь недостойное вкушение на трапезах и недостойное отношение к Евхаристическому Хлебу, которое естественно влекло личное недостоинство и осуждение. Для древнего христианского сознания не могло быть речи об обязанности или христианском долге причащения. Это не был ни долг, ни обязанность, а это была живая потребность, как выражение стремления к жизни, без которой наступает смерть.

Утверждая наше личное недостоинство, как препятствие к «частому причащению», мы тем самым утверждаем наше недостоинство пребывания в Церкви, так как последнее совершенно тождественно с участием в Евхаристическом собрании. Мы не только усваиваем себе суждение, которое принадлежит только Церкви, о нашем достойном или недостойном состоянии в Церкви, но мы берем под сомнение таинство крещения.

Православное учение, как мы видели, признает в принципе изменяемость канонических постановлений. Точнее было бы сказать, что Церковь требует творческого отношения к современной жизни. Церковь рассматривает современность как тему и материал для своего творчества. Поэтому учение о неизменяемости канонов означает отказ от творческой деятельности и творческого отношения к современности. Однако, уйти от современности нельзя, так как современная жизнь сама входит в Церковь, и при отсутствии творческого отношения к ней, неизбежно пассивное приятие современности — простое приспособление к ней, которое всегда несет ущерб церковной жизни.

Крайне знаменательно развитие и популярность среди русских людей молебнов. Это указывает на то, что общественное богослужение не наполняет человека вполне: ему нужна более тесная молитва более близких ему людей. Даже в Евхаристии, которая по существу есть общественное богослужение и только как таковое может совершатся, человек не выходит из своего одиночества. К Чаше подходят люди, не только не связанные любовью, но чужие и друг другу, и священнику.

Всякая попытка показать, что все семь таинств установлены непосредственно Христом, заранее обречена на неудачу. Прежде всего потому, что первоначальная Церковь не содержала в раскрытом виде учения о таинствах, а затем мы не имеем никакой возможности доказать существование в апостольское время таинства Брака и Елеосвящения в том виде, в каком они определились позднее. Христос установил не таинства, а установил Церковь. Церковь не была пустой формой, которая впоследствии заполнилась тем или иным содержанием. Церковь заключала в себе все то, что в ней раскрылось.

Учение об апостольском преемстве недостаточно определено. В наиболее обычной форме оно появилось как результат стремления местной церкви связать свое образование с именем апостола или непосредственного ученика апостола. Несмотря на исторические трудности... сомнительно, чтобы церкви отказались бы от этой формы, особенно на Востоке, в пользу коллективной формы преемства, которая имеется в учении о коллегиальности епископов.