Апрель, как и ныне, скуп на объятия, вроде
Босоногого ветра, поющего до утра.
По твоим рукавам, рубашкам и шее бродит
Он дождями, как осенняя выдержанность пера.

Во мне живет два мира: мрак и свет.
И борются всегда, сжимая вены.
Да так что аж шатаются все стены.
Уверен, что в тебе их все же нет?

Если утро рождается
заново,
значит и ты каждый раз
рождаешься
заново
в нем.

Я танцами живу, мой строгий критик,
В поставленных ролях тобой, кручусь,
В них звуков много странных, ритмов сбитых,
Но пред тобой я все равно верчусь.

Я танцами живу душой и телом,
И, знаешь, роли можешь все продать!
Балетки отберешь? ну что же делать...
Я босиком, но буду танцевать.

Мы все художники и все рисуем,
У каждого из нас свои холсты.
Карандашом и красками взахлеб мы
Раскрашиваем дни суббот и сред.

Рисуем все, рисуем без возврата.
По новой ни начать и не стереть.
Малы мазки, корявы, возможно,
Мы сами часто портим вид картин.

Мы — все художники, рисуем.
А наша жизнь — холсты. Одна мазня.

Но все кажется это: холод, и боль, и вой
Бесконечны, непобедимы и велики.

В ночь по улицам голым
Бродила, ходила по лужам,
Любила, он был мне нужен,
Любила и он любил.

Но лично я
мечте не изменяю.
Ни на минуту
и ты не отступай.

Солнце
путается в волосах,
и день на радужке
приобретает немыслимый силуэт,
будто город — уже не город,
а явный точный
сон, воссозданный
вместо бетонных стен.

К уху квартет — на сегодня моя броня.
Ну подытоживай! Рви острием грехи,
Минусы, недочеты и неудачи!
Музыка возрождает меня, и значит:
Я существую, и живы мои стихи.