Голод уродует одного, но закаляет другого.

Лишь много позже к ней пришло понимание, что прекрасное существует не для того, чтобы обладать им, но чтобы смотреть на него и радоваться красоте.

... без поэзии мужчина пойдёт на войну, девушка — замуж, жена станет матерью, люди похоронят своих мертвецов и умрут сами; однако, опьянённые стихами, все они устремятся к своему делу с неоправданными надеждами.

Первый и последний учитель жизни — это сама жизнь, и надо отдавать себя этой жизни безбоязненно и безраздельно.

Одинаково низко, попав в беду, обвинять жизнь в мерзости и, будучи счастливым, объявлять её прекрасной.

Поистине наш ум – рыночная площадь, где раб стоит бок о бок с мудрецом, или запущенный сад, где рядом с розой растут сорняки. Банальная мысль может в любой миг по ассоциации вызвать мысль самую возвышенную, а ту в свою очередь можно доказать самой заурядной повседневной подробностью или ею же сразу оборвать.

Принято говорить, что мы «проживаем жизнь». Вздор! Это жизнь проживает нас.

Конечно, приятно проводить время в обществе человека с честным и чистым сердцем, но о чём с ним разговаривать?

Женщины не станут прощать без конца, но они обожают прощать, когда мы их просим.

Нет, жизнь не ужасна и не прекрасна. Жизнь человеческая не поддаётся оценке и лишена смысла.

Нормы женской красоты меняются от века к веку, а иногда и чаще.

В юности — и в армии — я усвоил, что, когда вас начинает шпынять надутая власть, тактика должна быть следующей:
улыбайтесь дружелюбно, даже почтительно, понизьте голос, изобразите частичную глухоту и без устали несите всякую околесицу. В результате господин бурбон возвышает голос, теряет рассудок и (самое главное) привлекает к месту происшествия третьих лиц.

Я получил в наследство это бремя суеверий и предрассудков. Я правлю несчётным числом людей, но должен признать, что мной правят птицы и раскаты грома.

Горе всегда сильнее там, где к нему примешиваются укоры совести.