Поскольку по определению объездить весь мир жизни не хватает, имеется один выход: прочитать все в мире книги.

Я убеждал себя, что жизнь пошла точно так, как мне полагалось. А полагалось мне остаться навеки несчастным. Прими я это, и можно было обрести мир.

Между самыми различными людьми наличествуют сходства во всём.

В каждой компании есть кто-то, любящий обязательно что-нибудь ляпнуть не вовремя и не по делу. И вот звучит несолидный вопрос.

Чем менее правдоподобно подобие, тем чётче вырисовывается истина.

Если дурак говорит вам, что все вокруг дураки, тот факт, что он сам дурак, не значит, что он говорит неправду. Если же он скажет, что все остальные дураки, «как и он», то проявит тем самым свой ум.

Название [книги] должно запутывать мысли, а не дисциплинировать их.

Что значило рассчитывать на читателя, способного преодолеть первую тернистую сотню страниц? Это именно и значило написать такую сотню страниц, посредством которой выковывается читатель, способный постичь остальные страницы.

Душа спокойна, только когда созерцает истину и услаждается сотворённым добром; а над добром и над истиною не смеются.

Любое чтение — проверка себя на способность прислушаться к недоговоренным подсказкам.

Спокойнее. На спешку тоже время нужно.

... время — это вечность, у которой икота.

Поздно, — сказал Вильгельм. — А когда времени не хватает, хуже всего — потерять спокойствие. Мы должны вести себя так, будто в запасе вечность.

Не всегда научные тайны должны открываться любому, так как некоторые способны дурно использовать их. Часто мудрецы выдают за магические самые обычные книги, полные доброй науки, чтоб оберечь их от нескромного любопытства.

Нет большей несправедливости, нежели наказание праведного, ибо последнему грешнику, друзья, прощают последнее греходеяние, а праведному не прощают и первого.