Наша лестница в небо оказалась расшатанной стремянкой,
Годной лишь на то, чтобы достать с антресоли банку.
Но я готов был и по ней карабкаться к облакам
Назло запретам и закрытым изнутри замкам.
Порой казалось цель близка, скоро доползу.
Я с собой тебя звал, но ты оставалась внизу.
Поднимала глаза, просила вернуться назад,
А я не слезал, все твердил тебе про небеса.
Думал, что сам могу решать за двоих людей.
Думал, что нам станет лучше от моих идей.
И цепляясь за надежду, как за одежду репей,
Становился дальше от тебя еще на ступень.
Но лестница в небо оказалась расшатанной стремянкой,
Годной лишь на то, чтоб достать с антресоли банку.
Возьму подмышку, отнесу в кладовку — пусть пылится.
Прости за все и, ради Бога, перестань мне сниться.
Ненавидеть проще, чем прощать, как ни крути,
А я ***ался выбирать сложные пути.
Ты не считаешь, сколько дней я тебе не звонил,
Не отвечаешь ни по одной из своих двух мобил
И засыпаешь рядом с тем, кого я бы убил,
Если только бы встретил и если хватило бы сил!
Каким бы не был ты цивильным, тихим и домашним,
Придурковатая мартышка дремлет в каждом.
Мы встретились не для того, чтобы вот так расстаться...
Слышишь меня? Я не хочу без тебя остаться.
Но так уж вышло, что чувства оказались сильнее разума.
Я знал, что должен быть с тобой, еще когда был икринкой.
Поэтому я не лежу с открытым ртом на рынке.
Я здесь, а не в цистерне и не в банке консервной.
Я здесь, и я прошу тебя — не надо нервов...
Пойми, я такой, какой есть, мне другим не стать.
Мой тебе совет — не пытайся меня менять.
Я не пластилин, чтоб из меня лепить то, что ты хочешь,
Не устраивает что-то, — разговор окончен.