Бессмысленный взгляд и неважный вид.
Руки в уколах от острых иголок.
В наушниках — тихий осмысленный бит.
В больной груди кровоточит осколок.
Не ты обнимаешь её вечерами.
Не ты целуешь осторожно в висок.
Осколок не вырвать чужими руками.
Анестезия — эфедрин, апельсиновый сок.
Если я сдамся, я попрошу небо плакать за меня. И оно будет рыдать. Рыдать так сильно, что затопит все высотки, парки, скверы.
Сегодня утром в моём дворе на деревьях сидели тысячи птиц и разговаривали.
Интересно, о чём они говорили?
Созывали своих? Обсуждали, куда полететь? И куда же решили?
А может, и мне полететь вместе с ними?
Но стану сначала птицей.
Свой путь можно проползти на коленях. Его можно пройти пешком. Можно взмыть ввысь и пролететь его. Все три ведут к одной точке, но только с высоты птичьего полета ясно виден весь путь.
Умей извлекать наслаждение из любой ситуации, и тогда даже падение превратится в полет.
Не пачкайте грязью мои крылья, ведь я никогда не летела так низко.
Полеты – это сильный наркотик; начав, трудно остановиться, и вы уже никогда не будите нормальным человеком.
Иногда человек опускается — намного быстрее, чем того ожидает.
Например, при сверхзвуковой скорости полёта.
Сотни тысяч раз отталкиваясь от краёв подоконника, крыши, от земли. Поднимаясь к небу, делая шаг в пропасть, не боясь, падая то вверх, то вниз. Ветер развивал волосы, нежно гладил по лицу. Каждый раз будто в первый и в последний.
Хочу проверить, высоко ли я смогу взлететь. Хочу узнать, правда ли это. Правда ли, что небо на самом верху открывается.