Может быть, и в нас, и на земле, и на небе страшно только одно — то, что не высказано вслух. Мы обретем спокойствие не раньше, чем раз и навсегда выскажем все; тогда, наконец, наступит тишина, и мы перестанем бояться молчать. Так когда-нибудь и будет.