Даже во мраке самого глухого отчаяния есть проблески света, который мы называем истиной. Но что делать, если весь мир не видит этого света?
Даже во мраке самого глухого отчаяния есть проблески света, который мы называем истиной. Но что делать, если весь мир не видит этого света?