Когда мне было пятнадцать лет, я двадцатилетних считал стариками, а когда мне стукнуло двадцать, я был уверен, что сорок лет — это конец, дряхлость. Сейчас мне за пятьдесят, а дочку поднимаю на плечи и ношу по комнате так же, как носил ее тридцать лет тому назад, когда у нее были не нынешние восемьдесят.