Мария Снегирева

Счастье ежедневно... Глобальное счастье быстротечно, оно соткано из воздуха и словно воздушный шарик, набирая скорость, улетает ввысь... а ежедневное... оно прячется за звуками музыки, за +5 градусов, в ветках остывающих деревьев, в золоте лучей солнца... ежедневное счастье кроется в нашей улыбке... вот что важно, а улыбку создают ежедневные мелочи, которые вокруг... просто нужно улыбнуться и вдохнуть, глубоко и медленно выдохнуть, а потом еще, еще и еще... и тогда их можно очень четко разглядеть вокруг себя... чтобы быть счастливыми.

Прикоснитесь к руке... К руке того человека, кто вам дорог, чтобы он почувствовал, что вы рядом... Чтобы пульс ударялся об пульс, заряжаясь жизнью...

Хочу писать.... много печатных букв, вывернутых наизнанку...

Актер — это выносливость, бешеная работоспособность и титаническое терпение. Без терпения нет актера!

Никаких обёрток! Только содержимое!

«Сгоришь, глупый мотылек...» Сгорю... Пусть так, но не подойдя ближе я остановлюсь... И это будет ложью. Проведи по моим венам, проведи по моим нервам, проведи взглядом... встань на нить тонкого лезвия бритвы, оставляя след, чтобы понять... вот запястье, держи, оно твоё. Оставь на нем свое дыхание, одно...

Со мной сложно, у меня нет черного и белого, чтобы понятно, у меня яркие брызги полутонов и прозрачные крылышки мотылька, оплавляющиеся при горячем пламени, потому что по-другому нельзя, по-другому неправда! Хрусталь бокала разлетится на вечные миллион осколков, на хрустальную звенящую дребезжащую пыль, переливаясь в свете полутонов моей жизни и вино, цвета граната похожее на кровь, заструится извилистой лентой... вот так... так правда, это и есть правда, когда пульс бьется под тонкой кожей убыстряя свой темп. «Сгоришь, глупый мотылек...» Сгорю... Пусть так, но не подойдя ближе, я остановлюсь... И это будет ложью. Проведи по моим венам, проведи по моим нервам, проведи взглядом... встань на нить тонкого лезвия бритвы, оставляя след, чтобы понять... вот запястье, держи, оно твоё. Оставь на нем свое дыхание, одно...

Самый волнительный момент — момент гула в зале, который отделяет занавес... Адреналин зашкаливает до предела... Вот сидишь на сцене под софитами, а сердце стучит, выпрыгивая под самое горло. И сколько бы не прошло времени, я никогда не смогу относиться к этому без таких эмоций... И жить без этого ощущения уже тоже невозможно. Это дикий страх, трепет, практически слезы, и шквал... И это невероятно сложное ощущение счастья...

У меня не хватает терпения ждать... потому что каждую секунду нужно шагать... А ожидание мне напоминает терновый куст.

Шизофрения скрывается в коробке с живыми манекенами и обострением рыже-желтой осени...

Сколько силы воли нужно, чтобы разорвать свою жизнь, выкинуть шаблоны, посмотреть на совсем-совсем не такого открыто, честно, без насмешек, признавая правду – он твой химический состав, пущенный по венам за секунду до того, как ваши взгляды полоснули душу…

Нужно бороться за жизнь, чтобы считать счастливые дни...

Сколько их — разорванных напополам обстоятельствами, знающих, что они — одно целое, что они — продолжение друг друга, несмотря на непохожесть во внешности. Только их видно… непохожих… сильно похожих из одной коробки с красками. Просто коробку кто-то — возможно, они сами — разорвали ярлыками и предрассудками или чем-то абсолютно необъяснимым…

Самый волнительный момент для меня за пять минут до спектакля. За занавесом гудит зрительный зал: разносится смех, тихая музыка, постукивание каблуков о паркет, разговоры, шелест, скрип дверей … Самый волнительный момент – именно это разделение от зрителя, когда до спектакля совсем чуть-чуть, я всегда стою на сцене и слушаю этот голос театра, вдыхая такой неповторимый запах кулис. Закрываю глаза, сердце в бешеном темпе колотится и, кажется, что его слышат там, за тяжелой тканью занавеса. Кромешная темнота… Именно этот переход от тихого к оглушительно громкому, от глухого к звенящему, от немого к говорящему самый страшный, самый лучший, самый необыкновенный. Он длится совсем немного, совсем чуть-чуть, как будто давая понять, что именно сейчас… в эту секунду ты уже не можешь ничего изменить. Есть только то, что внутри тебя, обнажение души на суд зрителя. Впечатление, что можно прикоснуться, потрогать, осязать эту тишину, а дальше громкая музыка и щелчок кнопки, занавес с шепотом начинает свое движение по двум направлениям, яркий свет софитов ударяет в середину сцены и лучами, завертевшись, разбегается по сторонам, освещая дребезжащую пыль, реквизит, полотно кулис. Секунда до истории, до жизни героев, до отрывка в рампе… Огромный вдох в легкие, меняется взгляд и жесты, встреча со светом, встреча…счастье, боль, любовь и нежность, одиночество и слезы... Здравствуй, сцена!

Я слышу стук, счет где-то внутри меня... раз... два... три. В голове шумит, перед глазами всё плывёт... раз... два... три. Жар. Губы сухие, хочется пить, но я не могу оторваться, боюсь потерять это ощущение невменяемости, болезни. По венам несется адреналин, задевая больно в районе сердца... раз... два... три. Так близко и так далеко, тело прокалывает сотня иголок, сотня маленьких железных изящных клювов заставляют вздрогнуть. По позвоночнику скатывается холодная капля и струится вниз, ткань платья прилипает к мокрой дорожке и безжалостно заставляет держать спину. Горячая волна обдает с ног до головы, так можно почувствовать себя переходя асфальтированную дорогу под палящими лучами солнца. Невидимый терпкий ветер бьет по щекам... раз... два... три. Нитка, тонкая, прозрачная связывает, опутывает, как паук расставляет свои сети. Цоканье каблуков, музыка, шов по одной линии, полет в сторону, полет к теплу, полет в самое пекло. Рука дрожит, сила воли молчит, лишь по венам адреналин, я заболела, врач не нужен, не хочу... спасаться.