— Маяковский, каким местом вы думаете, что вы поэт революции?
— Местом, диаметрально противоположным тому, где зародился этот вопрос.
Вот вам и новая грань желаний – зачастую они подразумевают диаметрально противоположное не только тому, чего ожидаешь, но даже тому, что оглашаешь вслух.
Выходит Маяковский из кабака, окруженный стайкой девиц. Девицы начинают его охаживать:
— Владимир! А это правда, что Вы можете сочинить стихотворение прямо с ходу, на месте?
— Конечно! — говорит подвыпивший поэт революции, — Давайте тему!
— Ну, вот видите, в канаве — пьяница валяется.
Маяковский, гордо выпрямившись, громогласно начинает:
«Лежит
Безжизненное
Тело
На нашем
Жизненном
Пути.»
Голос из канавы:
«Ну а тебе какое дело?
Идешь ***ями и иди.»
Маяковский: «Пойдемте, девушки, это Есенин».
— Маяковский, вы считаете себя пролетарским поэтом, коллективистом, а всюду пишите: я, я, я...
— А как вы думаете, Николай Второй был коллективистом? А он всегда писал: «Мы, Николай Вторый...» И нельзя везде во всем говорить «мы». А если вы, допустим, начнете объясняться в любви к девушке, что же, вы так и скажете: «Мы вас любим»? Она же спросит: «А сколько вас?»
— Слушай, как ты думаешь, фининспекторы изменятся после революции?
— Очень сомневаюсь.
— Тогда я не верю в революцию.
Вопрос это же не всегда возражение, поэтому не нужно принимать вопрос как вызов. Это просто необходимость дополнительной информации. Многолетняя практика ведения переговоров научила тому, что даже если есть возражения, нужно сначала перевести их в сомнения, а потом уже сформулировать вопрос. И этот вопрос должен показывать расположение и стремление понять собеседника.