Александр Вяземка. Плато

Любовь – собственническое чувство, поэтому воспевать его стоит с осторожностью: иногда она прекрасна, иногда уродлива.

Я за то, чтобы сила сострадания и понимания была сильнее силы кулака.

Природа дает столь долгий период взросления человеку для того, чтобы родители и дети могли привязаться друг к другу. Это делает людей сплоченными и потому – сильными. Совместные узы – самые крепкие. Они связывают даже людей, ненавидящих друг друга.

– Да, но… это уже эпидемия! Настоящая эпидемия одиночеств! Понимаешь, твоя жизнь – это даже не жизнь холостяка. Ты – отшельник. У холостяка хоть какое-то подобие личной жизни. У него хотя бы есть подружка, которую он то любит, то бросает.
– Вот – то любит, то бросает… И кому нужна такая суета?
– Сердцу.
– Шутишь.
– Вовсе нет. Сердцу нужно томиться. Сердцу нужно скакать. Это держит его в тонусе.
– Прямо комплекс упражнений для сердца…
– Конечно. Есть упражнения для ума – чтобы ум был острым. А есть и для сердца – чтобы оно не забывало, в чем его предназначение.
– А в чем его предназначение? У ума, понимаю, – думать. А у сердца?
– У сердца – чувствовать.

У людей, жизнь которых не наполнена личным счастьем, она наполнена борьбой с тем, что они считают злом.

Каждый человек умнеет по-своему, а вот дуреет уже по общим лекалам. И даже когда он мудр общей мудростью, он просто глуп вместе со всеми.

Дети отчего-то принимают то, что способно их развлечь, за добро, а то, что требует от них усилий, – за зло.

– Я юн душой и сердцем!
– К сожалению, еще и умом.

Мы, люди, существа физиологические. Поэтому желудочный сок вырабатывается у нас регулярно. А вот мысли – это уже кому как повезет.

– Пап, всякий человек отлит по лекалам своей эпохи. Поэтому с наступлением новой эпохи он теряется, чувствует свою ненужность – как в эпоху цифровой связи чувствует свою ненужность дисковый телефон или в эпоху компьютеров – пишущая машинка.
– То есть я дисковый телефон? Пишущая машинка? Старый хлам, одним словом?... Нет, нет – не возражай. Сравнение в точку. Думаю, если бы я был тобой, а ты – моим отцом, у нас сейчас происходил бы точно такой же разговор. Это не мы разные. Это разнятся эпохи, которые нас сформировали.

Иногда мне кажется, что родители родили меня не для того, чтобы я радовался жизни, а для каких-то других, своих целей.

Соседи, конечно, от Бога. Никто этот постулат опровергать не собирается, но порой возникает почти непреодолимая убежденность, что Господь, в силу своей занятости, иногда поручает выбор соседей дьяволу.

Мы давно уже нехристи в своих мыслях и делах. Но еще ходим в храмы – по инерции. Хотя Бога как нравственного ограничителя для нас давно уже не существует.

То, что называется красивым именем «борьба за выживание», частенько – не более чем обычная, вульгарная драка.

Наша глупость – продолжение нашей мудрости, как кишечник – всегда продолжение даже самых красивых губ.

«Потому что я так хочу!» или «Я так сказал!» – аргументы в семейных спорах, но не в спорах с Судьбой.