Алессандро Барикко. Море-океан

... есть три сорта людей: те, кто живёт у моря; те, кого тянет в море; и те, кто из моря возвращается.

Море завораживает, море убивает, волнует, пугает, а ещё смешит, иногда исчезает, при случае рядится озером или громоздит бури, пожирает корабли, дарует богатствами не дает ответов; оно и мудрое, и нежное, и сильное, и непредсказуемое. Но главное — море зовёт.

Понимаете, я хочу жить, я готова на всё, лишь бы жить, мне нужна вся жизнь без остатка, пусть она сведёт меня с ума, пусть, ради жизни я готова сойти с ума, главное жить, даже если мне будет очень-очень больно — я всё равно хочу жить.

Наверное, мир — это рана, и кто-то зашивает её в этих переплетённых телах — и вот что странно — это даже не любовь, а руки, кожа, губы, вкус, восторг, совокупление и страсть — возможно, грусть — пусть даже грусть — и страсть — они будут рассказывать о них, но не произнесут слова «любовь» — они скажут тысячи слов, но умолчат о любви.

Люди никогда не бывают настолько далеки, чтобы не найти друг друга...

Где начинается конец моря? Скорее даже так: что мы имеем в виду, когда говорим: море? Огромное, ненасытное чудище или ту волну, что пенится у наших ног? Воду, что можно зачерпнуть ладонью, или непроглядную бездну? Выражаем ли мы все это одним словом или под одним словом скрываем все это? Сейчас я рядом с морем и не могу понять, где оно. Море. Море.

Знаешь, чем здесь хорошо? Смотри: вот мы идём и оставляем следы на песке, отчетливые, глубокие. А завтра ты встанешь, посмотришь на берег и ничего не найдешь, никаких следов, ни малейших отметин. За ночь все сотрет море и слижет прибой. Словно никто и не проходил. Словно нас и не было. Если есть на свете место, где тебя нет, то это место здесь. Уже не земля, но еще и не море. Не мнимая жизнь, но и не настоящая. Время. Проходящее время. И всё. Идеальное убежище.

Как было бы славно, если на каждого из нас приходилось бы по реке, ведущей к собственному морю.

Человек навыдумывает себе бог весть каких историй и носится с ними полжизни; не важно, что все это россказни и небылицы, главное – «мое», и точка. Мало того, он еще и гордится этим. Он даже счастлив. Так может продолжаться до бесконечности. Но вот в один прекрасный день что-то ломается в этой громадной машине грез – бац, – разрывается ни с того ни с сего; человек и в толк не возьмет, как это вдруг вся эта небывальщина уже не в нем, а перед ним, словно бред постороннего, только этот посторонний и есть он сам.

Море зовёт...
Ты поймёшь это, море и есть ничто иное как постоянный зов.
Он ни смолкает ни на миг, он заполняет тебя, он повсюду, ему нужна ты.
можно ничего не замечать — бесполезно. море по-прежнему будет звать тебя.
да, это и другие моря, которых ты никогда не увидишь, они будут поджидать тебя в шаге от твоей жизни.
Их неустанный зов ты будешь слышать везде, и в этом чистилище из песка и во всяком раю и во всяком аду. Не важно как, не важно где — море всегда будет ждать тебя.

Волшебное чувство. Когда судьба, наконец, раскрывается и стелется впереди ровной дорожкой, и путь и назначение ясны.

... в темноте не может быть ничего настоящего.

Мечтаешь о чём-то, мечтаешь, а жизнь с тобой в эти игры играть не собирается и – фьють – развеивает твои грёзы в один короткий миг. Достаточно ничтожной фразы – и всё пошло наперекосяк. Такие вот дела. А вы как думали? Жизнь – это вам не фунт изюма.

Я и не жаждала счастья, нет. Я хотела... спастись, да, да, именно спастись. Но слишком поздно поняла, в какую сторону идти: в сторону желаний. Люди полагают, будто их спасет что-то еще: долг, честь, доброта, справедливость. Нет. Спасают желания. Только они истинны. Будь с ними – и ты спасешься. Слишком поздно я это поняла. Если дать жизни время, она так к тебе повернется, что уже ничего не переделать, и тогда всякое твое желание приносит сплошные мучения. Тут-то все и рушится, и деваться уже некуда, и чем сильнее мечешься, тем сильнее запутываешься, чем больше рыпаешься, тем больше набиваешь шишек. Замкнутый круг. Когда было слишком поздно, я начала желать. Изо всех сил. И причинила себе такие муки, о которых ты и не подозреваешь.

Человек молится, чтобы не быть одному.

Истина всегда бесчеловечна.