Анатолий Алексин — цитаты из книг автора

Самая короткая дорога — это дорога знакомая и прямая.
Так на улице... Но не так в жизни: она заставляет искать обходные пути.

Мама подчёркивала, что нельзя привыкнуть к добру, что надо неустанно ценить его — и тогда оно не иссякнет.

Красивые лица для художника неинтересны.

Ни за какой давностью срока предательство прощено быть не может.

Мы чаще вспоминаем о человеке, когда он нужен нам, чем когда мы необходимы ему. Особенно если нет громких сигналов бедствия.

Годы... Они долгие, когда еще впереди, когда предстоят. Но если большая часть пути уже пройдена, они кажутся до того быстроходными, что с тревогой и грустью думаешь: «Неужели так мало осталось?»

Любовь вдохновляет на подвиги, требующие отваги и безрассудства, но просветлению рассудка и его напряжению она не способствует.

Желая утешить человека, порой обещаешь ему то, что потом невозможно выполнить.

— Жить только собой — это полбеды, — жёстко произнесла она. — Гораздо страшнее, живя только собой, затрагивать походя и чужие судьбы.

Жестокость вообще отвратительна, — не прекращая чертить, сказала Людмила. — А беспричинная жестокость безнравственней вдвое. Нет, в тысячу раз.

Зависть не бывает здоровой, как жестокость не может быть доброй. Зависть — это как бы «внутреннее сгорание» без двигателя. Она, зависть, никого не движет вперед. А сгорание внутри души происходит: бессмысленное, бесцельное.

Он был самородком. И, подобно самородкам, извлекаемым из земных или горных пород, был небольшим, неотшлифованным, но бесценным.

Если прошлое вспоминается «в общем и целом», оно, наверное, умерло или просто не имеет цены. Лишь детали воссоздают картину. Подчас неожиданные, когда-то казавшиеся смешными, они с годами обретают значительность.

Смерть, как известно, выбирает не по очереди, а по жребию. И возразить ей нечего.

— Вы сказали, что возродились «для слёз, для жизни, для любви». Нет, только для слёз! Для чужих... На которые вам наплевать. Для слёз Нины Игнатьевны, Гриши... — я рывками вытаскивала из карманов бумажки, вероятно нужные мне, и ожесточённо рвала их. — Вы гораздо старше меня... Но я всё равно скажу, что вы поступили отвратительно, подло. Испортили людям праздник. И каким людям! Они освобождали этот город, эту землю, по которой вы сейчас ходите. На которой спасаете своё здоровье! «Жизнь на одного»? А они сражались и погибали ради всех. Слышите! Ради всех!..

Эту дорогу я знаю наизусть, как любимое стихотворение, которое никогда не заучивал, но которое само запомнилось на всю жизнь. Я мог бы идти по ней зажмурившись, если бы по тротуарам не спешили пешеходы, а по мостовой не мчались автомашины и троллейбусы...