Анна Гавальда. 35 кило надежды

Мама по-прежнему висела на телефоне в поисках учебного заведения, которое оказало бы нам великую милость и согласилось бы принять меня в сентябре. Каждое утро мы выгребали из почтового ящика тонны рекламных проспектов. Яркие фотографии на глянцевой бумаге расхваливали достоинства того или иного коллежа. Это было красиво — и лживо насквозь. Я листал их, качая головой, и думал: интересно, как это ухитрились заснять улыбающихся учеников? То ли им заплатили, то ли сообщили, что их учитель французского свалился в пропасть.

У этого мальчика голова как решето, золотые руки и большущее сердце. Если постараться, из него выйдет толк.

Я сел, думая, под каким соусом меня на этот раз будут есть...

Представь себе, что ты полиция слов. Спрашивай у каждого документы:
«Стоп! Проверка! Назовитесь!» «Прилагательное».
— «С кем склоняетесь, милейшее?»
— «С «собаками»».
— «Стало быть, в каком вы числе?»
— «Во множественном».
— «Хорошо, свободны».

Понимаешь, что я хочу сказать?

Все равно однажды наступит такой момент, когда она выплеснется наружу, вся эта пакость, которую вы норовите запрятать в мозгах подальше.

Я ничего не могу сказать, потому что, если открою рот, будет еще хуже.

Наша семейка каждое утро вставала не с той ноги. А я мечтал, чтобы за завтраком было весело, как в рекламе: «Йо-о-огур-ты «Э-э-эрман!» Но, как говорится, мечтать не вредно.

Я сам себе опротивел, я превращался в идиота. Мама права: ещё немного, и я начну жевать за обедом сено.