Люди вроде тебя, жизнь которых полна перегрузок, настолько близко все принимают к сердцу, что временами способны лишь видеть грозовые тучи и начисто забывают о том, что на ней еще бывают радуги.

Я считаю, что лекарства вообще не стоит принимать, когда ничего серьезного не происходит, так, легкое недомогание или неприятные ощущения.

Активная работа мозга, а не тихая, спокойная гладь морская — вот что придаёт смысл жизни. Болезнь Альцгеймера лишила её этого смысла.

— Эндрю, сказала жена, — с тобой так спокойно. Ты всегда рядом. И всегда такой сильный.
— Вот уж забавно, — ответил он. — Сильной-то я как раз считаю тебя.
— Сила бывает разной. Мне нужна та, что есть в тебе.

Вот мы тут сидим и привычно жонглируем словами. Говорим об «инцидентах», «случаях», «заключениях», а ведь речь на самом-то деле идёт о детях, обречённых оставаться калеками всю жизнь. <...> Неужели мы настолько безразличны или, может быть, страх заставляет нас прятаться от правдивых, неудобных слов?

У каждого лекарства должен быть свой первый пациент.

— Ты начинаешь серьезную игру. И притом весьма рискованную.
— Кто-то должен рисковать, если это идет на пользу дела.

Всего превыше — быть орудьем правды.

Зачастую просто необходимо быть безжалостной. Особенно если ты женщина. А иначе разве мыслимо сделать карьеру? Безжалостность есть неотъемлемая черта делового мира.

— ... Вчера вы мне рассказали о больной гепатитом, умирающей от отравления аммиаком. И ещё вы высказали пожелание...
— Мне не надо напоминать, что я вам сказал.
<...>
— В этом я не сомневаюсь, доктор. И вообще я уверена, что ваша память лучше ваших манер.

Жизнь учёного-исследователя измеряется масштабом задач, требующих решения, и радостью свершений. Она полна изматывающих неудач, долгих периодов отчаяния и зачастую одиночества.