Мир ведь еще вертится только из-за исключительных людей. Они нам как бы чудеса творят, пока мы на попках своих посиживаем.

Иногда просто опускаешься на дно ужаса, задираешь лапки – а все равно никак не сдохнешь.

Никогда не смирюсь, что настанет день и все съежится до нуля – любовь, стихи, гладиолусы. И в конце нас просто набьют грязью, как дешевые тако.

— Мужик, мне помощь нужна, а не теория.
— Если не овладел теорией, тебе помощь нужна будет всегда...

Работа изматывала. Шесть лет, а в банке ни дайма. Так тебя и ловят – дают столько, чтоб не умер, а на побег никогда не хватит.

Гениальность, вероятно, — это способность говорить глубокое просто.

— Ладно, Тони, а чем тебе любовь не нравится?
— Любовь — форма предвзятости. Любишь то, в чем нуждаешься, любишь то, от чего тебе хорошо, любишь то, что удобно. Как ты можешь говорить, будто любишь одного человека, если в мире, может, десять тысяч людей, которых ты бы любила больше, если б знала? Но ты с ними не знакома.

Что ж, подумал он, стены вокруг еще стоят, а дай человеку четыре стены – и у него есть шанс. Вот на улице уже ничего не сделаешь.

...университетскую публику обвести вокруг пальца сложно. Поэтому я обвел лишь примерно половину.

У меня по-прежнему есть женщина, и она мне совсем не безразлична. Такое волшебство нельзя принимать как должное.

У нас в обществе интересные места в основном либо незаконны, либо очень дороги.

Только знаешь, скучно бывает только скучным людям. Им нужно все время себя подстегивать, чтобы ощутить какую-то жизнь.

— Читал про пятьдесят маленьких девочек, что сгорели в бостонском приюте?
— Да.
— Ужас, правда?
— Видимо, да.
— Видимо?
— Да.
— То есть ты не уверен!
— Если б я там был, меня бы потом весь остаток жизни мучили кошмары. А когда только прочтешь об этом в газете, все иначе.

– ... Вот ты живешь со мной уже столько лет. А почему?
– Сам не знаю. Люди привыкают – как к работе. Люди просто привыкают. Случается.

Телефонные счета, Пол, иногда очень расстраивают. Ты б лучше не выходил на связь, когда надираешься.