Джеймс Барри. Питер Пэн

Они оставались в неведении. Может, так было и лучше. Они прожили, по крайней мере, еще один счастливый час.

Если она ничего не имела против разлуки, то он собирался показать ей, что тоже не возражает. Но он, конечно, очень даже возражал.

Странные вещи происходят со всеми нами на нашем жизненном пути, и мы не сразу замечаем, что они произошли.

Она села с ним рядышком на краю кровати:
— Я даже подарю тебе поцелуй.
Питер не знал, что это такое. Он протянул руку ладошкой вверх.
— Ты знаешь, что такое поцелуй?
— Когда подаришь, узнаю, — холодно ответил он.

На этих волшебных берегах дети, играя, вечно вытаскивают из воды свои лодки. Мы с вами в детстве тоже там побывали. До сих пор до нашего слуха доносится шум прибоя, но мы уже никогда не высадимся на том берегу.

— А знаешь, старушка, — сказал Питер, греясь у камина и глядя на Венди, вертевшую в руках чулок с огромной дыркой на пятке, — нет ничего приятнее на свете, чем сидеть вечерком у огня в кругу своей семьи, наслаждаясь заслуженным отдыхом!

Мы улетаем, словно самые бессердечные существа (дети все таковы, но они так милы!), живем, ни о ком не думая, а потом, как только нам потребуется особое внимание, мы благородно возвращаемся домой, уверенные, что нас встретят с распростертыми объятиями, а не шлепками.

Она спросила, где он живёт.
— Второй поворот направо, — сказал Питер, — а потом прямо, до самого утра.
— Какой смешной адрес!

Когда кто-то в мире произносит «я не верю, что феи есть», где-то умирает чья-нибудь фея.

Все дети, кроме одного-единственного на свете ребенка, рано или поздно вырастают...

Дети взрослеют слишком быстро. Когда я пытаюсь вспомнить своё детство, вспоминается мало. Или просто не вспоминается. Дети взрослеют слишком быстро. Надо это запретить. Запретить взрослеть. Тогда всё будет лучше, чем есть.

Когда родился первый ребёнок на свете, и он первый раз засмеялся, то его смех рассыпался на тысячу мелких кусочков и из каждого появилось по фее.

Иметь веру — это почти то же самое, что иметь крылья.