— Оскорбления и ненависть — это не жизнь для человека. Всякий знает, что истинная жизнь — это совершенно противоположное.
— И что же?
— Любовь, я имею в виду противоположное ненависти.
Летний вечер уж начинал окутывать мир своей таинственной поволокой. Солнце клонилось к западу, и последние лучи, увы, столь быстротечного дня нежно медлили на прощанье, лаская гладь моря и песчаного пляжа.
Это лицо всюду меня преследует. Совпадение, конечно. Сто раз бывает, что думаешь о человеке и не встречаешь его.
Пустое зубоскальство. Неизбежная пустота ожидает их всех, что ткут ветер.
Вы еще не знаете, что такое деньги. Деньги — это власть. Вот поживите с мое. Уж я-то знаю.
— У нас есть римское право.
— И Понтий Пилат пророк его.
У Шекспира рифм нет — белый стих. Это поток языка. Мысли. Торжественно.
Хочешь меня узнать поешь со мной.
Когда перед нами поэзия «Короля Лира» — что нам до того, как жил поэт? Обыденная жизнь — ее наши слуги могли бы прожить за нас. Вынюхивать закулисные сплетни: поэт пил, поэт был в долгах. У нас есть «Король Лир» и он бессмертен.
Невозможно, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.
Мы знаем из высокоавторитетных источников, что худшие враги человека — его домашние и семья. Я бы сказал, что семейная жизнь существует только у поэтов семейного очага.
Каким быть мщению, если быть? Убийство — никогда, ибо зла не поправишь злом.
Женатый мужчина со свободной девицей. Вот что им самое приятное. Отнять у другой её мужчину. Или хоть послушать про это. Во мне нет такого. Не стал бы связываться с чужой женой. Объедки с чужой тарелки.
Вокруг меня насыщенные и насыщающиеся мозги — пришпиленные под лампочками, слабо подрагивающие щупиками, — а во тьме моего ума грузное подземное чудище, неповоротливое, боящееся света, шевелит драконовой чешуей. Мысль — это мысль о мысли. Безмятежная ясность. Душа — это неким образом всё сущее: душа — форма форм.