Джоанн Харрис. Другой класс

Возможно, меня так воспитали, но, когда при мне начинают изливать собственные чувства, я всегда испытываю глубокий дискомфорт.

Я, например, не верю в дьявола. Существует великое множество людей, вполне способных справиться с его функциями.

Я не верю, что на самом деле Богу есть дело до того, чем ты питаешься, как ты одет и кого ты любишь. По-моему, если уж Господь создал звезды, то впереди у Него еще немало великих планов и дел.

Человек сам учится, когда учит других.

А мне всегда казалось, что возможность капельку себя побаловать очень важна для любого человека.

Чувство совершённой несправедливости живет дольше, чем ощущение сломанной конечности... Несправедливость — точно крошечный обломок, навсегда застрявший в душе и не дающий ране зажить.

Никому из родителей, в общем-то, не дано проявить ту объективность в оценке своего ребенка, которой обладает его учитель. Никто из родителей не способен по-настоящему поверить, что его ребенок мог оказаться лжецом, задирой, обманщиком, вором или, что еще хуже, самым заурядным учеником, ни в чём не проявляющим исключительности.

Впрочем, так и должно быть, подумал я, разве можно назвать себя школьным учителем, если у тебя под ногтями нет мела, в душе — огня, а голова под вечер не гудит от усталости?

В душе люди редко меняются, просто многие с возрастом преуспевают в умении менять обличья.