Так уж устроены наши жизни, что взгляд, обращённый нами в прошлое, может сделать их ужасными или прекрасными. Одни и те же события могут быть расценены как удача или как катастрофа.

Я считаю, что искусство писателя, как и искусство художника, заключается в умении выбрать: задать нужные рамки, определить самый выгодный для описания момент, уметь сказать многое малым.

Когда воля сговаривается с умом, человек становится зверем, с которым можно общаться.

Можем ли мы измениться? А главное, меняемся ли мы добровольно?

Когда находишься в море, взгляд притягивает именно небо, более разнообразное, более богатое и изменчивое, чем волны; капризное, словно женщина. Все моряки влюблены в облака.

Мы не меняемся, мы становимся глубже.

Нередко я думаю, что мы все убийцы. Большая часть человечества, та, что собой владеет, состоит из убийц воображаемых; меньшая часть — из убийц подлинных.

Они сломали собственные жизни, взяв за пример другого, с более или менее неосознанным намерением вытеснить, превзойти товарища.

Думать — значит принимать всю сложность, однако полемисты не думают, поскольку сводят все сложности к двум противоположностям.

Солисту на сцене недостаточно выдавать верные ноты — важно добиться истинного звучания...

— Это война? — спросил он.
— Вовсе нет, это наша жизнь.

Если искупление существует, то существует и проклятие. И это всегда сознательный выбор.

В предчувствии смерти сходятся три разных страха — ты не ведаешь дня, когда умрешь, причину, от которой умрешь, и, наконец, смерть сама по себе неизвестность.

Мы способны меняться. Если человек осознает, что вёл себя скверно, он становится лучше. Мы свободны, Карим, свободны!

Упрощенчество — непонимание сложностей.
Простота — способность разрешать сложности.