Две самые ужасные фразы в мире, это: «Мне надо с тобой поговорить» и «Надеюсь, мы останемся друзьями». Самое смешное, они всегда приводят к противоположному результату, ломая и беседу, и дружбу.

Я старался как можно меньше мозолить ей глаза и в то же время постоянно маячить где-то поблизости.

Я обожаю нашу компанию: как и у любого сборища близких друзей, у нас нет никаких причин, чтобы встречаться. Одна беспричинность.

В тот вечер я изобрёл новый коктейль: «Всё с нуля». Треть водки, две трети слез.

Ни какой порнофильм не возбуждает так, как когда я вижу её в ванной с глазами, полными шампуня.

Стоит чуть-чуть отклониться от правды, и тебя уносит в такие дебри.

Каждый мой день начинался оптимистично. Я вставал, чистил зубы, выпивал чашечку кофе, кого-нибудь убивал.

Как отличить настоящих друзей? Настоящие друзья всегда зовут тебя по фамилии.

Я сокрушен, раздавлен, я жду у твоих ног — добей меня.
Есть такой предел боли, когда теряешь всякую гордость.

Когда живешь вдвоем, обязательно наступит момент, когда вы оба выговоритесь до конца. Не потому, что вам не о чем больше говорить, просто кажется, что между вами все уже сказано. Вот тогда то вы и начинаете болтаться по улицам. А вот если бы ты действительно любил свою лялю, тебе хватило бы мозгов не бояться молчания.

Это было выше моих сил: я чувствовал, что час расставания близок. Мне хотелось влюбленности. Какая-то прихоть, какая-то нездоровая фантазия подталкивали меня к тому, чтобы разорвать нашу безобидную связь.

В жизни бывает только одна большая любовь, все предшествующие ей любви — лишь проба пера, а все последующие — наверстывание упущенного; любовь — это теперь или никогда.

Они устроились на диване — слишком мягком, чтобы сохранять приличия.

Когда любишь, не считаешь. Впрочем, нет: считаешь дни и часы, иногда минуты. Два дня Анна не проявлялась, и я постарел на десять лет. Я дежурил у телефона, разобрал телефон, собрал телефон. Я мог бы сдать экзамен на телефонного мастера.

Анна безумно обожает всё, что тает: шоколадное мороженое в жару, меня, когда во мне просыпается нежность.

Глупо, но ничто так не заставляет меня чувствовать себя влюбленным, как вид плачущей женщины. Я могу не дрогнув наблюдать, как исчезают цивилизации, пылают города и взрываются планеты. Но покажите мне слезинку на женской щеке, и вы можете вить из меня веревки. Это проявление моей гебефрении.