Женщины победили: теперь никто не хочет стареть вместе с ними.

Однажды утром, в 9.26, я обнаружил, что не способен любить никого, кроме себя.

На меня их тяжелая артиллерия тоже наводит страх: тушь, блеск, восточные ароматы, шелковое белье. Они объявили мне войну. Они пугают — что-то подсказывает мне, что соблазнить их всех не удастся. Обязательно свалится на голову еще одна, новенькая, и ее шпильки будут еще выше, чем у предыдущей. Сизифов труд.

Теперь все не так, никто больше не молится на баксы, людям они надоели, но люди не знают, как жить иначе, и вот они чешут репу, делают массаж, обманывают жену с любовницей, а любовницу с мужиком, они ищут любви, покупают банки с витаминами, жмут на газ, сигналят, да, вот это и есть всеобщий отчаянный бег, они сигналят, чтобы все знали, что они существуют.

У меня всегда была эта проблема: мне не верили, что бы я ни делал, даже когда я говорил правду.

Такая уж судьба у отцов — разочаровывать детей.

Ты была смыслом моей жизни, теперь ты смысл моей смерти.

Я пуст; мне хочется размозжить себе голову, трахаться до посинения и читать книжки еще хуже моих. Только чтобы забыть, что у меня нет прошлого и я пустозвон.

Дети только и думают, как бы натрескаться, а родители — как бы натрахаться.

Есть кое-что похуже отсутствующего отца — это отец присутствующий. Когда-нибудь вы скажете мне спасибо за то, что я на вас не давил. И поймете, что, любя вас на расстоянии, я помог вам обрести крылья.

Я обвиняю себя в том, что хочу лучшего, а довольствуюсь малым.

Я могу делать все что угодно и поэтому не делаю ничего.

— Знаешь, в чем разница между «Майкрософтом» и «Парком юрского периода»?
— Первое — это парк динозавров, где они пожирают друг друга. А второе — это фильм.

Проблема в том, что этот человеческий идеал — бесчеловечная ложь.

Мне надоело, что меня считают испорченным ребенком и упрекают за то, что я ломаю игрушки. Я их ломаю, чтобы сделать новые.

Что произошло? Свобода уничтожила брак и семью, супружество и детей. Верность превратилась в реакционное, немыслимое, бесчеловечное понятие. В этом новом мире любовь длилась самое большее года три.