Невозможно в конце концов не стать тем, кем тебя считают другие.
Живыми оставались только глаза, прозрачные и жестокие, и по ним я понял, что по сути своей она не изменилась.
— Почему ты не известил меня заранее?
— Вдохновение не оповещает.
Когда в тридцать два года я остался один, то перебрался в комнату, которая была родительской спальней, открыл проходную в библиотеку и начал распродавать все, что было лишнем для моей жизни, и оказалось, что это почти все, за исключением книг и пианолы с валиками.
Наконец-то настала истинная жизнь и сердце мое спасено, оно умрет лишь от великой любви в счастливой агонии в один прекрасный день, после того как я проживу сто лет.
Я был как в бреду и однажды, увидев студенческую демонстрацию с бросанием камней и битьем бутылок, насилу взял себя в руки, чтобы не пойти в первом ряду под транспарантом, который освятил бы мою правду: «Я сошел с ума от любви».
Ситуация разрастается тихо, как пятно крови, и захлёстывает нас, сказал я. Редактор, уже издали, крикнул:
— Не кровью, маэстро, а дерьмом.
Мне показалось, что одна из прелестей старости — это те заигрывания, которые позволяют себе молоденькие приятельницы, считая, что ты уже вне игры.
Слава — это толстая синьора, которая не спит с тобой, но когда просыпаешься, она стоит у постели и смотрит.
Шофер предупредил: Осторожно, почтенный, в этом доме убивают. Я ответил: если из-за любви, то пусть убивают.
Я становлюсь старым, сказал я. Мы уже старые, вздохнула она. Просто этого не чувствуешь изнутри, а те, кто смотрит на тебя снаружи, видят это.
Оглядываюсь сейчас назад и вижу вереницу из тысяч мужчин, которые прошли через мою постель, а я отдала бы душу за то, чтобы один, пусть самый захудалый, остался со мной.
Жизнь – вовсе не то, что протекает подобно бурной реке Гераклита, но представляет собой уникальную возможность перевернуться на раскаленной плите, чтобы поджариваться с другой стороны еще девяносто лет.
Нет вашей любимой цитаты из "Габриэль Гарсиа Маркес. Вспоминая моих грустных шлюх"?
Добавить цитату