Ингер Эдельфельдт. Созерцая собак

33 цитаты

Многие люди не в силах понять, как можно получать удовольствие от одиночества. Они считают, что в нем есть нечто постыдное и мучительное. Но я убежден, что некоторые люди просто созданы для одинокого существования. К примеру, моя жизнь протекала таким образом, что одиночество мне было необходимо, как воздух; я обожал его, купался в нем, словно в источнике, вода которого давала силы и утешение. Думаю, одинокая жизнь накладывает свой отпечаток на видение мира, на угол зрения.
Подчас одиночка видит мир особенно острым и чистым взглядом, словно бы сам стоит по ту сторону смерти и времени. Это взгляд постороннего, взгляд путешественника; иногда мне кажется, будто он придает существованию такую необыкновенную красоту, что повод для радости, которым довольствуются обычные люди, не в состоянии с этим сравниться.

Мне перепадало утро в одиночестве, которое приносило такое острое наслаждение, <...> я купался, наслаждаясь моментом, который был для меня «кульминацией всего дня» — проснуться очень рано, одному, позавтракать в тишине и покое, услышать, как за окном кричат первые чайки, словно ты находишься на вершине высокой скалы, далеко в море посреди спящего мира.

Как получается так, что одни люди творят что угодно, не чувствуя при этом ни тени стыда, а другие, сделав малейший неправильный шаг, едва «преступив мораль», тотчас ощущают такой сильный прилив стыда, что, будь они японцами, сделали бы себе харакири?

Она и вправду меня любила, насколько была способна.
Думаю, все люди любят в меру своих способностей.
Даже убийцы. И любой человек, любое живое существо на земле, даже самая крошечная букашка любит в меру своих способностей.

Мне бы так хотелось, чтобы вы меня поняли. Я больше не могу утверждать, что сам себя понимаю. Я ношу в себе нечто в высшей степени странное — возможно, злое, но также (или я сам себе это внушаю, чтобы окончательно не сломаться) загадочное и по-своему прекрасное. Когда мы пытались поговорить, вы спросили меня, не думаю ли я, что вы хотите мне зла.
Нет, я не могу в такое поверить, даже если я разложу себя перед вами по косточкам.
Но возможно, я боюсь, что вы разгадаете во мне то, что я считаю загадочным, и сочтете это всего лишь убогим, а может, и просто отвратительным. Ведь я сам не понимаю, что это такое. Знаю только, что оно темное.

За моим окном на дереве сидит птица, ее силуэт отчетливо виден среди обледенелых ветвей, мне кажется, будто она смотрит на меня. У меня часто возникает чувство, будто звери хотят что-то сказать мне своим взглядом, они хотят передать мне послание, которого мне не понять, послание из страны, в которую мне так хочется попасть, что от желания сводит скулы.

По-моему, мне нужна собака, такая, которую мне самому бы хотелось. Может быть, келпи? С собакой надо гулять. Но зато ей абсолютно плевать на твое поведение, она всегда будет на стороне своего хозяина. Мне кажется, я смог бы «любить» собаку, хотя «полюбить» человека у меня не получается. А собака непременно любит хозяина. Возможно, просто потому, что у нее нет другого выбора; точно так же, как ребенок любит своих родителей. Кто еще на земле, кроме детей и собак, способен любить бескорыстной любовью?

Иногда в городе я встречаю женщин, очень похожих на Эви-Мари, и тогда тело мое сотрясается, воспоминания оживают и снова обретают «реальность», снова принадлежат мне. Но тотчас же вновь ускользают из фокуса, словно мое сознание не в силах на них сосредоточиться.
Думаю, человеческая психика устроена таким образом, что самые тяжелые впечатления забиваются в какой-нибудь дальний уголок, а жизнь идет дальше.
Лишь иногда воспоминания встают передо мной четко и ясно, и я не могу убежать от них, не могу поменять перспективу. Тогда я не знаю, куда деваться.
Воспоминания… Можно ли им доверять? Если дело обстояло именно так, а не иначе, а вам очень надо, чтобы все было совсем по-другому, меняется даже сама картина, хранившаяся в голове, и вы убеждаетесь в том, что все именно так, как вам хочется.
И наоборот. Если у человека есть сильное подозрение, что случившееся было гораздо неприятнее, чем ему представляется, эти картинки могут исказиться и стать почти невыносимо ужасными.
Короче говоря, если человек может воспринимать себя как «хорошего» или «нормального», то и воспоминания его выглядят как подобает, а если человек считает себя злым, то и воспоминания становятся неприглядными?
Не знаю, понимаете ли вы, о чем я говорю. Но мне по-настоящему хотелось бы узнать больше вот о чем: хранятся ли у нас в памяти воспоминания или лишь представления об этих воспоминаниях?

Итак, я солгал, и я глубоко презираю себя за это. Еще ребенком я испытывал панический ужас перед враньем. Ложь казалась мне своего рода болезнью, у меня было смутное чувство, что от нее внутри у человека начинается «гниение», происходит нечто ужасное, люди заболевает раком, гангреной.

Нет вашей любимой цитаты из "Ингер Эдельфельдт. Созерцая собак"?