Хитростью так много дел на свете делалось.

К чему упорно стоять за свой образ мыслей, когда все вокруг нас меняется?

— Такие уж вы люди, мещане! Живете со дня на день и как приняли свое дело от родителей, так и предоставляете начальству проделывать с вами все, что ему заблагорассудится, не задумываетесь над происхождением существующего порядка, над историей, над правами правителя.
— Кто об этом думает? Был бы кусок хлеба.

О, что такое мы, великие мира, на морском гребне человечества? Мнится нам, что мы им властвуем, а оно швыряет нас вверх и вниз, взад и вперед.

Я отлично понимаю, что политика редко в состоянии соблюдать честность и верность, что она вытравляет из сердца прямоту, добросердечие, сговорчивость. В делах мирских это, к сожалению, даже слишком верно. Но неужто нам и с богом забавляться так же, как между собою? Неужели нам оставаться равнодушными к своему испытанному вероучению?

С детьми ничего не знаешь, кроме душевной тревоги. Вечная забота да кручина.

Всякий сначала думает: «Что тебе свой нос вперед совать? Ведь от него близко и до шеи».

Порядочный гражданин, честным трудом зарабатывающий свой хлеб, везде находит столько свободы, сколько ему надобно.

Не верьте, будто возмущением можно укрепить свои преимущества.

Для того ли сегодня мне светит солнце, чтоб я обсуждал, что было вчера? Чтобы загадать и завязывать то, чего угадать и связать невозможно, — судьбу грядущего дня?

Словно гонимые незримыми духами, проносятся солнечные кони времени с легкой колесницей судьбы нашей, нам остается только, смело схватив, крепко держать вожжи и тут от камня, там от обрыва, прочь направлять колеса. Куда летим — кто знает? И едва ли вспоминает, откуда!

Когда человек состарился и так много испытал и ему ясно, что в мире никогда не достигнешь порядка, тогда в конце концов он доходит до точки.

Кто привык повелевать, для кого стало обычным, что в его руке лежат каждый день судьбы тысяч, тот сходит с трона словно в гроб.

— Есть ли в ней неискренность?
— Не больше и не меньше, чем в каждом, кто хочет достигнуть своих целей.

Герцог Альба, сейчас же как прибыл, издал приказ, по которому ежели двое или трое разговаривают вместе на улице, они без всякого следствия объявляются виновными в государственной измене.