Тридцать километров пути — это много или мало? Мало, если ехать по шоссе под мирным небом да хорошей погодке. И очень много, если под полуторкой трещит тонкий лёд, чёрными провалами зияют полыньи, колёса прокручиваются на гладком льду, а сверху сыплются бомбы и стрекочут пулемётные очереди.

Да вы не бойтесь, товарищ военфельдшер, всё будет добренько. милое словечко зазвенело в воздухе, словно колокольчик, и, возвращаясь к своим, Лера повторяла про себя это «добренько», думая о том, что, несмотря на жестокую войну, мир вокруг наполнен добротой и любовью.

От хороших снов хочется плакать, а от плохих — сойти с ума, — пожаловалась как-то подруга Маша, и Катя с ней согласилась, потому что на лишние переживания не оставалось никаких сил.

Выжить и не сойти с ума ей помогла работа, потому что когда целиком отдаешь себя другим, то некогда думать о себе, некогда плакать, некогда жаловаться и некогда болеть.

В первую блокадную зиму десятки тысяч детей, потеряв родителей, стали сиротами. Необходимо было срочно создавать детские дома, которые действовали бы в условиях блокады. К 7 марта 1942 года в Ленинграде было сформировано 98 детских домов.

Блокадные дети не плакали, не играли, не баловались, а молча сидели на стульчиках или лежали на полу.

Батюшка передвигался с трудом, остаться дома не мог, потому что люди ждали утешения и ободрения, и кто, как не Господь поставил его служить в блокадном городе? «Блаженны плачущие, ибо они утешатся».

С конца января в городе иждивенцам вместо ста двадцати пяти стали давать по двести пятьдесят граммов хлеба, служащим триста, а рабочим четыреста.

От стыда за прошлое на глазах закипали слёзы. Но нельзя плакать, потому что слёзы истощают силы, которые надо беречь, чтобы записывать всё подробно. Теперь, в эту лютую зиму, распоротую морозами, все ленинградцы от мала до велика не просто жители — они Свидетели.

Лариса очень любила читать. Она брала книгу, забиралась с ногами в кровать, и шумный Ленинград за окном вдруг превращался в таинственный остров или пещеру Али-Бабы. В такие минуты она думала, что самое большое счастье в жизни — это когда ты одна и тебе никто не мешает.

Правильно сказала нянечка: у всех беда, и если каждый будет плакать, то мы не сможем победить.

Нам от тебя теперь не оторваться.
Одною небывалою борьбой,
Одной неповторимою судьбой
Мы все отмечены. Мы — ленинградцы.

Сегодня это кажется невероятным, но осаждённый город давал фронту танки. За первые полгода блокады — более 700 машин!

В январе и феврале сорок второго года от истощения погибло 199187 человек.

Отсюда, из блокады, я ужасаюсь своему прошлому и скорблю, что для исцеления моей души понадобилась война.