Марк Михаловски. Доктор Кто: Мокрый мир

Ничто не лечит лучше нескольких часов сна.

— Итак, — начала Марта, сложив руки на груди.
Она оперлась на поручни, окружавшие центральную консоль машины времени.
— Полет в ТАРДИС. В чём вообще его суть?
Откуда-то из-под её ног, приглушенный решеткой, на которой она стояла, и странного вида инструментом во рту, раздался голос Доктора:
— Мпфффф… мммм… мпфффф.
Марта с понимающим видом кивнула.
— Всё это хорошо и замечательно, — сказала она, — но ведь это не ответ на мой вопрос?

— Студентка мединститута, помнишь? Высшее образование.
Бровь Доктора вопросительно приподнялась.
— Водительские права, — добавила Марта.
Вторая бровь последовала за первой.
— Марта, Марта, Марта, — отечески начал Доктор, отчего она немедленно захотела влепить ему пощечину. — В управлении ТАРДИС ум — не главное. Дело не только в том, чтобы нажать на эту кнопку, а потом потянуть за тот рычаг. Всё гораздо сложнее, — он потянулся к консоли и провёл рукой по изогнутой керамической грани пульта управления. — Дело в интуиции и воображении, дело в ощущении своего движения сквозь Вихрь Времени.
— В том, чтобы пнуть её как следует, когда она не работает, вот в чём дело.

— Значение интеллекта преувеличено, Марта, уж поверь мне. Я бы в любой момент обменял ведро мозгов на унцию сердца.

Правильное произношение — признак образованности.

— Ооо, — протянул мужчина, воздев свободную руку вверх, — извини! Плохая привычка — пугать людей. Я сам не осознаю, как хорошо прячусь, в этом и проблема.
Он замолчал и сменил тон улыбки с «маниакальной» до «дружеской».
— Прости, — произнес он еще раз.

Сначала старость, потом красота. Сначала горшки, потом чайники.

— У этого поселения, — продолжил он, жестикулируя, — есть название?
— Старое называлось Воскресенском, у нынешнего, которое мы отстроили заново, будет такое же название.
— Человеческое воображение, — сказал он с усмешкой, — его нельзя недооценивать.

— Нет ничего лучше, чем хорошенько выплакаться. Это высвобождает все эти химические вещества в мозге, и все встает на свои места.
— Правда? — фыркнула она.
Он взглянул на нее и пожал плечами.
— Вероятно, — сказал он, как будто только что выдумал это.

— Привет, — сказал он. — Я — Доктор. Могу я заинтересовать вас некоторыми словами для поднятия настроения, я — специалист по веселому добродушному подшучиванию и воодушевляющим речам.

— Откуда нам знать, что…
— Ну, — перебил Доктор. — Всегда можно попробовать спросить…

— Во-вторых… — он опустил второй палец, — да, у меня действительно есть космический корабль там, в болоте, как и у вас, и да, мой друг, я надеюсь, все еще внутри него. В-третьих, — он замолчал и уставился на свои длинные, бледные пальцы. — В-третьих… — он вздохнул, — мне следовало первым делом сказать о Марте, а не в третью очередь, не так ли? Два пункта — это так убого.

— Отличная мысль, Росситер. Когда сталкиваешься с загадкой, стреляй в нее! Когда появляется что-то, чего не понимаешь, стреляй в это! Когда кто-то, кого ты никогда раньше не встречал, говорит привет, стреляй в него! Замечательная стратегия.

Возможно, он и назойливое ничтожество, но он — назойливое ничтожество, возглавляющее Совет, и он отличается вспыльчивым и отвратительным нравом, когда его провоцируют.

— Но меня беспокоит не нехватка кислорода — что вы думаете об этом?
Сэм внимательно посмотрел на россыпь красных точек.
— Колотые ранки? На неё что-то напало?
— О да! — сердито ответил Доктор. — Что-то очень большое. Что-то очень, очень большое.
— Что?
— Ну, если бы я знал что, я бы не назвал это «что-то очень большое», не так ли? — резко ответил он и покачал головой.

— Я уже потерял счет, сколько раз я пел вам дифирамбы, рассказывая всем о том, насколько бесконечно изобретательны, насколько невероятно отважны вы, люди. Выхватывая победу из когтей поражения, сражаясь, не смотря ни на какие препятствия, и так далее, и так далее, — он хмуро уставился на Тай. — Я предпочитаю забывать о тех случаях, когда вы тупы, упрямы и отказываетесь учиться на собственных ошибках.