— И что теперь? — спросила Марта сама себя, присев спиной к стене и обняв колени руками. — Чаю бы, что ли, предложили.
Она вдруг осознала, что ведет себя как Доктор.
И, как ни глупо, это сделало ее сильнее. Если Доктор умеет переживать тяжелейшие времена с шутками-прибаутками и улыбкой, то почему она не может? Может, это одно из неписанных правил путешествий во времени и пространстве: воспринимать всё с насмешкой или совсем съехать с катушек.
— Я думаю, нас пригласили на чашечку чая.
— Мы ведь не пойдем, да? — сказала Тай.
— Неприлично отказываться.
— Ты сумасшедший, — сказала Тай.
— Нет, — сказал Доктор чопорно, — просто очень хорошо воспитан. Пошли — если не поторопимся, чай остынет. А нет ничего хуже остывшего чая.
— Кроме смерти от когтей тысячи выдр, — заметила она, когда Доктор шагнул вперед и начал спускаться по склону.
— Да, — легкомысленно бросил он через плечо, — именно.
— Хотя обычно он прав.
— Обычно, — согласилась Марта. — Но не всегда. Его иногда действительно тянет покомандовать — заставить людей делать противоположное, ну знаете, просто, чтобы показать, что они получили немного независимости.
Но где бы мы были, если бы все думали одинаково.
План Б. Или План А, наверное. Зависит от того, придумаю ли я План В.
Если бы кто-то сказал Марте Джонс, всего несколько недель назад, что она сама добровольно пойдет к атомной бомбе, она со смехом сказала бы, что у них не все дома. И всё же вот она здесь, на болотистой чужой планете, в нескольких световых годах от Земли, делает именно это.
Остаток ее жизни предстал в истинном свете.
Она может просто закончиться.
— Что если мы не сумеем остановить его? — прошептала она Доктору, надеясь, что Тай ее не услышит.
— О, мы остановим его, — в его голосе звучала спокойная уверенность. Он всегда говорил со спокойной уверенностью. Ну, иногда с беспокойной уверенностью. Но всегда с уверенностью.
— Мы сильно опоздали, — тихо сказал Доктор таким мрачным тоном, какого Марта никогда раньше не слышала. — Они сделали это. Они сбросили бомбу.
Не оборачиваясь, он протянул руку и нащупал руку Марты. Если таков финал, то пусть уж он будет таким.
Они вдвоем. Вместе.
— Было весело, — прошептал он, глядя на неё.
Он почувствовал, как её пальцы дрогнули в его руке.
— Даже лучше, — сказала Марта без тени печали. — Смит и Джонс.
— Смит и Джонс.
Больше ничего не нужно было говорить.
Они ждали. Молча.
И ждали.
И подождали еще немного, просто для ровного счета.
— Возможно, она всё ещё падает, — предположила Марта.
— Возможно.
Поэтому они подождали ещё чуть-чуть. Пока конец кабеля — тот, которому вообще-то следовало быть прикрепленным к маленькой коробочке с огромной ручкой на крышке — взметнулся в воздухе, как язык змеи, — и исчез в скважине вслед за бомбой.
— Знаешь, — медленно сказал Доктор, будто пытаясь не выглядеть слишком самонадеянным, — я всегда говорил, что лучшие фейерверки делают китайцы, — он взглянул на Марту. — А этот какой-то фиговый, скажи?
И прежде чем она успела что-либо ответить, он крепко схватил её в объятия и поднял, покружив в воздухе полных три оборота, после чего резко поставил обратно на землю, продолжая смеяться.
Вполне вероятно, что инстинкт размножения у существа настолько силен, а его собственный ум настолько жалок, что он не сумеет распознать подводные камни, увлеченный возможностью воссоздать побольше болотных существ и заполнить своими копиями вселенную.
Или это такая странная, искаженная версия материнства (или отцовства, подумала она)? Не так ли ведет себя любой родитель, когда сталкивается с проблемой выживания своих детей? Не на такие ли жертвы шли люди, чтобы иметь детей, там — на Земле? Не то, чтобы большинство людей уничтожило бы целый мир за одного ребенка. Но всё же… Это был мощный стимул.
Доверяй своим инстинктам, — сказала Тай. — Разве не это сказал Доктор Кэнди? Просто доверяй своим чувствам. Это все, что может сделать любой из нас.
- 1
- 2