Ревность часто не что иное, как беспокойное устремление к тирании, перенесённое в сферу любви.

Надо всегда стараться делать как можно меньше зла.

Быть может, мы должны много страдать из-за человека, чтобы в часы передышки он вознаграждал нас тем покоем, каким дышит природа.

Чем не владеешь всецело, того не любишь.

Тревога, дойдя до той степени, когда она становится невыносимой, иной раз утихает в один вечер.

Это ужасно, когда жизнь другого человека привязана к твоей, как бомба, от которой нельзя отделаться.

Любовь — болезнь неизлечимая, как диатез или ревматизм.

Ревность — болезнь перемежающаяся; источник ее прихотлив, властен, всегда один и тот же у одного больного, иногда совершенно иной у другого.

Нет ревности без отклонений. Один все-таки идет на то, чтобы его обманули, лишь бы об этом довели до его сведения; другой предпочитает, чтобы от него скрывали обман, причем оба одинаково нелепы.

В жизни любящего сердца, исполненной контрастов, как никакая другая жизнь, непредвиденный серный или смоляной дождь низвергается вслед за самыми радостными минутами, а мы, не осмеливаясь извлечь из несчастья урок, тотчас же снова начинаем лазать по бокам кратера, откуда может вырваться только катастрофа.

Любящая женщина не может себе представить, как велики требования нашей ревности и ослепленность нашего доверия.

Есть ли в искусстве более глубокая реальность или наша подлинная личность находит в нем выражение, в котором ей отказывает живая жизнь?

Любопытно, что первая любовь, ослабив сопротивляемость нашего сердца, прокладывает нам дорогу к другим увлечениям, но не снабжает нас хотя бы, приняв в расчёт сходство симптомов и тяжёлых переживаний, средством для того, чтобы от них излечиться.