Роберт Асприн — цитаты из книг автора

— Малыш, в вашей дыре есть что-нибудь выпить?
— Я принесу вам воды.
— Я сказал выпить, а не чем-нибудь помыться!

Когда дела обстоят черней некуда, я просто говорю себе: «Выше нос, могло быть и хуже!» И, само собой, дела становятся ещё хуже.

— Ты смотрел в другую сторону, когда она выходила, — нарушил молчание горгул. — Возможно, тебе не мешает узнать, что в глазах у нее стояли слезы.
— В моих тоже, — ответил я, не оборачиваясь. — Вот потому-то я и смотрел в другую сторону.

Я решил рискнуть задать вопрос:
— Э... Извините, пожалуйста...
— Да, малыш.
— Э-э, вы ведь демон, не правда ли?
— А? О, да, полагаю, ты можешь так считать.
— Но тогда почему вы ведете себя не как демон?
Тот бросил преисполненный отвращения взгляд, а затем обратил мученическим жестом глаза к небесам.
— И все-то критикует. Вот что я тебе скажу, малыш. Ты был бы счастливее, если бы я перегрыз тебе горло?

Делай всё, что можешь с помощью всего, что есть.

Один из видов, усвоенных мною от тебя, — это ответственность перед друзьями: помогай им выпутаться, когда они в беде, и позволяй им помогать в свою очередь тебе...

Всякий, кто употребляет выражение: «легче, чем отнять конфету у ребенка», никогда не пробовал отнять конфету у ребенка.

Любое имя несёт то значение, которое в него вкладывают.

Если не можешь ослепить их ловкостью — сбей их с толку враками!

— Скажи-ка, Ааз...
— Хм-м? Да, малыш?
— А из какого измерения происходишь ты?
— С Извра.
— Тогда получается, что ты извращенец?
— Нет. Тогда получается, что я изверг. А теперь заткнись!

Численное превосходство ничего не значит. В битве победа достается лучшему тактику.

— Я одно время работал укротителем зверей… по большей части опасных, для представлений, понимаете, что я имею в виду?
— Укротителем зверей?
— Да. Это казалось логичным продолжением карьеры школьного учителя… только тут не приходилось беспокоиться о родителях.

Человек никогда не реализует всех своих возможностей, пока прикован к земле. Мы должны взлететь и покорить небеса.

— Приводы имеются?
— Прошу прощения?
— Приводы. Вас когда-нибудь арестовывали?
— Ни разу не осуждался.
За это я зарабатываю еще один суровый взгляд.
— Я не спросил осуждались ли вы. Я спросил, подвергались ли вы когда-нибудь аресту.
— Ну... да. А кто ж не подвергался?
— За что?
— В который раз?
— Сколько же раз вас арестовывали?
— О, три... а может, четыре дюжины раз... но ни разу не осуждали.
Брови у этого шутника теперь ползут кверху.
— Вас арестовывали почти пятьдесят раз и ни разу не осудили?
— Свидетелей нет, — говорю я, показывая ему все свои зубы.
— Понятно, — говорит этот парень, выглядя малость нервничавшим, что является одним из привычных побочных эффектов моих улыбок.

При всех религиозных, расовых, культурных или военных различиях единственным критерием, по которому определяют, кто является героем, а кто — негодяем, служит то, на чьей он стороне и кто оказывается победителем.

Забудь о теориях отцовства! В жизни все сводится к ощущению гордости за то, что ты не вправе считать своей заслугой, и к ответственности и чувству вины за то, чего ты либо не знал, либо никак не мог контролировать. В действительности все обстоит намного сложней, но суть такова.