Сергей Лукьяненко. Тени снов

Страшные у нее глаза. И не потому, что в них злость или жажда убивать. Просто слишком легко они меняются — то внимательные, серьезные, а то наивные и простительные. Не верь людям, у которых глаза так быстро меняются. Никогда не верь.

Ты ухитряешься из самой выигрышной ситуации выйти с наибольшими потерями.

У нас нет строгих правил чести. Мы умеем предавать всех, даже самих себя. Но еще мы умеем понимать. Всех, даже совсем-совсем чужих.

Знаешь, однажды на учениях случилось время, и нас, кадетов, повели в театр. Пьеса была очень интересная. Мы на начало опоздали, но вроде уже стали понимать, в чем тут дело, тут нас подняли, построили и отправили обратно в лагерь.
Это ведь специально сделали. Умные были люди, очень умные. Приучали нас к тому, что не на всякую пьесу попадешь вовремя и не каждую досмотришь до конца. Что в театре, что в жизни.

... Есть те, кто ловит удачу за хвост. А есть те, к кому она приходит — а её не замечают.

Злись. Только не на меня злись, такая злость — бесплодна. На себя. Всегда и во всем. Чтобы ты ни сделал неправильного — злись на себя. Это иногда помогает.

Я тебе рассказывал о законах удачи? Так вот. Главный из этих законов — ты должен быть готов к удаче. В любой момент. Если даже сидишь на сульчаке, то это не отменяет необходимости вскочить и со спущенными штанами побежать за ней вслед.

У каждого своя пьеса. Иногда удается посмотреть кусочек из чужой — но всегда только кусочек.

Никогда не верь в подарки судьбы. Если не приходится вырывать их зубами — они не вкусные.

Никогда не жалей о чужих недосмотренных пьесах. Пиши свою.

— Зачем ты мне рассказал эту историю?
— Чтобы ты знал, на что похож тот большой мир, куда ты так рвешься.

— Надо мной можно смеяться.
— Смеяться не буду. Смеяться стоит над теми, кто еще не безнадежен. Чтобы поняли. А ты — безнадежен.