Тибор Фишер. Идиотам просьба не беспокоиться

Я никак не пойму, почему ад принято изображать в языках ревущего пламени, и чтобы орды грешников громоздились друг на друга, и чтобы чумазые черти обязательно томили их на сковородках, тыча вилами в бока, или жарили их на вертелах. — если ад действительно существует, то там очень холодно и одиноко.

Смерть не будет ни наглой, ни дерзкой. Она не будет изящной и утонченной. И сексапильной не будет, и впечатляющей тоже. Смерть — слово женского рода. Но смерть — это не женщина, а мужик типа того ветеринара. Равнодушный. Скучающий. Ему наскучило людское позерство, и сами люди наскучили тоже. Он лысый. И толстый. И плохо одет. Ему нечего нам сказать. У него нет ни такта, ни денег, ни перспектив. Он невыразительный и незаметный.

Но когда враги дружно, единым фронтом, выступают против тебя, тебе стоит сказать им искренне, от души «спасибо», потому что благодаря их усилиям твоя неминуемая победа станет гораздо ценнее и слаще, когда ты с боем прорубишься через их плотный строй.

Джим ужасно завидовал всем этим скромным служащим на твердом окладе, которые по окончании рабочего дня спокойно уходят домой и не думают о работе до завтрашнего утра. Может, вот оно — простое человеческое счастье?

Неизменный закон всех вечеринок в большой компании: самый противный гость всегда уходит последним. Самые безнадежные зануды и идиоты никогда не посмотрят на часы в одиннадцать и не скажут: «Все уже поняли, что я патологически не способен к нормальному и полноценному задушевному общению, так что я еду домой». Нет, они будут сидеть до трех, четырех, пяти, до шести утра, пока в доме хозяина не закончатся сигареты. Хотя, может быть, они правы. Все самое странное и интересное происходит всегда под конец.

Искатели приключений, которые искренне полагают себя рисковым людьми — со всеми своими поездками на велосипеде по местам боевых действий, прыжками с парашютом, альпинизмом, прыжками с мостов на резиновых тросах, охотой на крокодилов, — даже не представляют себе, что такое настоящий риск. На свете нет ничего опаснее, чем затевать свое дело. Когда ты сигаешь из самолета, ты рискуешь только жизнью; когда ты владеешь компанией, пусть даже скромненькой мелочной лавкой, ты рискуешь бессмертной душой.

Сначала ты веришь, что жизнь — штука волнующая и прекрасная, потом начинаешь думать, что это не так, а потом понимаешь, что жизнь действительно хороша, но не для тебя. Только по списку приглашённых. А тебе остаётся только подглядывать в замочную скважину.
На самом деле был один способ пробраться наверх, к этой приличной и даже роскошной жизни. Наверное, единственный способ. Выгодно жениться. На богатой старухе.

Кругом столько вранья. Столько неправды.... Это сплошная война. Конечно, людей не убивают в открытую прямо на улицах и не распихивают их тела по канавам — видимость приличий все-таки соблюдается. Грабежи, мародерство и массовая резня, как правило, происходят за закрытыми дверьми и ставнями, в укромных местах, куда не заглядывают посторонние. Но от этого они не становятся менее жестокими. Правда была ужасной. От нее плохо пахло. Как в плохих боевиках: если ты узнаешь правду, тебе затыкают рот. Или как в жизни: как только ты начинаешь въезжать, что происходит на самом деле, ты сам себе затыкаешь рот. Навсегда. Мертвые не болтают.

Всё-таки есть разница, когда ты смотришь хороший фильм вместе с одним человеком, и вы потом обсуждаете, что посмотрели, в приятной беседе, или когда ты смотришь тот же фильм с пятью-шестью разными женщинами, которые сменяют друг друга и каждая из которых сидит с тобой ровно двадцать минут, после чего навсегда исчезает — вроде бы у тебя есть компания, но обсудить фильм ты с ними не сможешь.

Это совсем не случайно, что первое слово в Западной литературе было именно «гнев». Гнев Ахиллеса. Теперь он понял, что это был гнев от того, что ты жив. От того, что у тебя нет выбора. .... «Илиада» — подлинная трагедия: когда ты вынужден драться на войне, которая тебе не нужна, когда тебя окружают редкостные болваны, которые не смогли даже разыскать Трою, когда ты не можешь забыть, что твоя мать тебя бросила за ненадобностью, а какой-то кентавр заставлял тебя есть кишки, когда у тебя нет ни выбора, ни вызова, а есть только уверенность, что ты еще нескоро вернёшься домой и что нет ничего, что могло бы тебя взбодрить.

Слишком юные, чтобы жениться, неженатые, мечтающие пожениться, женатые, больше уже не женатые, женатые по второму и третьему разу? Отовсюду слышалась веселая болтовня и взрывы беспечного смеха; но счастливы ли они — все эти люди?

Если высокая женщина и низкорослый мужчина вместе, это значит одно из двух: либо женщина очень одинока, либо мужчина очень знаменит.

Хотя выявлять ошибки – это гораздо труднее, чем может показаться на первый взгляд. Иной раз ошибки скрываются под успехом – как мыши под ковром или как свернувшееся молоко под подставочкой под стакан. Иной раз успех дремлет под, казалось, безвыходными неудачами, подобно тому, как жемчужина прячется под сгустками склизких соплей, которые именуются устрицами.