Виктор Гюго. Собор Парижской Богоматери

Когда человеком владеет одна мысль, он находит ее во всем.

— А знаете ли вы, что такое дружба?
— Да. Это значит быть братом и сестрой; это две души, которые соприкасаются, не сливаясь; это два перста одной руки.
— А любовь?
— О, любовь! Любовь — это когда двое едины. Когда мужчина и женщина превращаются в ангела. Это — небо!

Любовь подобна дереву: она растет сама собой, глубоко пуская в нас корни, и нередко продолжает зеленеть даже в опустошенном сердце. И вот что необъяснимо: слепая страсть — самая упорная. Она особенно сильна, когда она безрассудна.

Тот ад, в котором будешь ты, — мой рай!

Достаточно одной капли вина, чтоб окрасить целый стакан воды, а чтоб испортить настроение целому собранию хорошеньких женщин, достаточно появления женщины еще более хорошенькой, — особенно когда в обществе есть мужчина.

Человеческое сердце может вместить лишь определенную меру отчаяния. Когда губка насыщена, пусть море спокойно катит над ней свои волны — она не впитывает больше ни капли.

Когда творишь зло, твори его до конца.

— Жеан, Жеан, вас ждет печальный конец.
— Зато начало было хорошее!

... без любви и нежности жизнь не что иное, как мертвый, ржавый, скрипучий и безобразный механизм.

Сильное отчаяние, как и сильная радость, не может долго продолжаться.

Я имею счастье проводить время с утра и до вечера в обществе гениального человека, то есть с самим собой, а это очень приятно.

Собравшаяся с утра толпа ждала полудня, послов Фландрии и мистерии. Своевременно явился только полдень.

Ко всем человеческим поступкам можно относиться двояко: за что клеймят одного, за то другого венчают лавром.

Достаточно какой-нибудь одной несчастной мысли, чтобы сделать человека бессильным и безумным.

Не всегда тот женится, кто обручился.

... среди отвратительных человеческих остовов нашли два скелета, из которых один, казалось, сжимал другой в своих объятиях. Один скелет был женский, сохранивший на себе еще кое-какие обрывки некогда белой одежды... Другой скелет, крепко обнимавший первый, был скелет мужчины. Заметили, что спинной хребет его был искривлен, голова глубоко сидела между лопаток, одна нога была короче другой. Но его шейные позвонки оказались целыми, из чего явствовало, что он не был повешен. Когда его захотели отделить от скелета, который он обнимал, он рассыпался прахом.