Столичный шум меня тревожит;
Всегда в нем грустно я живу.
1832
Столичный шум меня тревожит;
Всегда в нем грустно я живу.
1832
1826
О чем же думал он? о том,
Что был он беден, что трудом
Он должен был себе доставить
И независимость и честь...
1833
Я твой по-прежнему, тебя люблю я вновь
И без надежд и без желаний.
Как пламень жертвенный, чиста моя любовь
И нежность девственных мечтаний.
1813, К Наталье
Самое глупое ругательство получает вес от волшебного влияния типографии. Нам всё еще печатный лист кажется святым. Мы всё думаем: как это может быть глупо или несправедливо? ведь это напечатано!
Опровержение на критики, 1830
Смирились вы, моей весны
Высокопарные мечтанья,
И в поэтический бокал
Воды я много подмешал.
Благословен же будь отныне
Судьбою вверенный мне дар.
Доселе в жизненной пустыне,
Во мне питая сердца жар,
Мне навлекал одно гоненье,
Иль лицемерную хулу,
Иль клевету, иль заточенье
И редко хладную хвалу.
1828
Общественная безопасность ничем у нас не обеспечена! Справедливость — в руках самоуправцев. Над честью и спокойствием семейств издеваются негодяи! Никто не уверен ни в своем достатке, ни в свободе, ни в жизни. Судьба каждого висит на волоске, ибо судьбою управляет не закон, а фантазия любого чиновника.
Том второй, глава девятая; Москва, издательство "Правда", 1988
1818
Если бы я мог еще верить в счастье, я бы искал его в монотонности житейских привычек.
Пушкин любил повторять эти слова французского мыслителя Шатобриана.
Но злобно мной играет счастье:
Давно без крова я ношусь.
Куда подует самовластье;
Уснув, не знаю, где проснусь.