Шёл я лесом, вижу мост, под мостом ворона мокнет. Взял её за хвост, положил на мост, пускай ворона сохнет. Шел я лесом, вижу мост, на мосту ворона сохнет. Взял её за хвост, положил под мост, пускай ворона мокнет...
— Ты что, — искренне удивился горец. — Как можно заблудиться в лесу? Там же все деревья разные!
Так бывает в лесах, они всегда кажутся знакомыми, давно забытыми, как лицо давно умершего родственника, как давний сон, как принесенный волнами обрывок позабытой песни, и больше всего — как золотые вечности прошедшего детства или прошлой жизни, всего живущего и умирающего, миллион лет назад вот так же щемило сердце, и облака, проплывая над головой, подтверждают это чувство своей одинокой знакомостью.
У каждого внутри таится свой заповедный лес. Там тянутся к небу новые, нежные ростки чувств и ожиданий, есть незыблемая зрелость стволов и крон, но всегда лежат и мертвые, покрытые мхом деревья – и неизвестно, когда ветры и дожди развеют, растворят их. Там живут эльфы, призрачные и прекрасные, и вместе с тем обитают чудовища, которые время от времени выползают из своих нор. И люди, другие люди, как никто изменяют этот лес.
Пойдёшь налево — просто лес, пойдёшь направо — тоже лес. Но если ты в дупло полез, перед тобой волшебный лес!
Я тыщу планов отнесу
На завтра: ничего не поздно.
Мой гроб еще шумит в лесу.
Он — дерево. Он нянчит гнезда.
Что за блаженство опять остаться с самим собой, углубиться в себя и наслаждаться тишиной лесов!
Что такое быть лесом? Дышать миллионами листьев. Смотреть миллионами глаз. Ощущать миллионами рук. И петь. Петь бесконечно красивую и тягучую песню, в мелодию которой одинаково стройно ложатся и предсмертный хрип, и яростный клекот. И шелест травы, и плач. И тишина.